Геннадий Мартович Прашкевич - Человек Чубайса

то!

– Да я ее и без денежки знаю.

– Зато автомат не знает, – снисходительно постучала себя по лбу Оля. Она все-таки была не такая хорошенькая, какой показалась поначалу: например, под носом темнели заметные усики.

– А если будет знать?

– Уста правды говорят вам!.. За разумные денежки он скажет голую правду. Большую настоящую голую правду… Ты как бы заглянешь в будущее… Только дурак пройдет мимо…

Оля не сильно давила.

Похоже, она понимала, что я не тот клиент, который, задрав хвост, незамедлительно рванет в будущее. У меня денег не было (такое сразу угадывается), а сам я лучше многих других знал, что даже в счастливом будущем без денежек делать нечего. Ну, в самом деле… Прорвешься, а там цены круче, чем в нынешнем фирменном салоне… Нет, с пятью баксами в кармане даже счастливое будущее не в кайф…

– Уста правды говорят вам.

Звучало красиво, даже заманчиво.

Но правду я слышал много раз и из разных уст.

Например, от бывшей жены, которая ушла к Вадику Голощекому: люблю навсегда, люблю вечно… Известное дело… Все мы так говорим… И от Вадика Голощекого слышал правду… Снаружи Вадик был как из анекдота: голда на шее, малиновый пиджак, накрученный мобильник… Когда Вадик будет лежать в хрустальном гробу, прохожие все равно будут ему завидовать – вот, дескать, живут люди!.. Когда я уезжал, Вадик, понятно, говорил чистую правду: вот вернешься, Андрюха, получишь новенькую иномарку. Только пройди эту бизнес-школу, деловые люди нужны! В самом деле, загорался, как пламя, Вадик, чем мы хуже американцев? Поучимся делу и насядем, как медведь, на Азию и Европу. Вся Евразия – наш материк. Я, Андрюха, хочу собрать интеллектуалов. Работая в одной команде, мы добьемся легализации доходов, капиталы начнут работать только на Россию… Ну, и так далее.

– Почему у него пустые глаза?

– У автомата?

– Ну да.

Оля посмотрела на меня с сомнением: «А ты не понимаешь?»

Чуть прищуренные гипсовые глаза седовласого восточного старца были лишены зрачков. Это были пустые глаза, лишенные какого-либо намека на зрачки, совсем как в учебниках истории. Типа – нарисована фигура, а глаза у нее пустые, зрачков нет. Не знаю, может, такие рисунки есть и в нынешних новых учебниках, в наших были.

Я засмеялся:

– Как он берет денежки?

– Моими руками, – ответила Оля строго.

В тридцать лет она начнет по-гусарски завивать усы, подумал я. Если, конечно, мужа это не будет раздражать. Только замужество заставит ее уничтожить растительность.

– Гони денежку, – все-таки предложила Оля. Не верила в мою состоятельность, а все-таки предложила. От скуки, наверное. – Я запущу программу и ты все узнаешь о своих перспективах. Уста правды говорят вам, – значительно напомнила она.

– А если правда окажется ужасной?

– Смирись, гордый человек.

– А баксы примешь?

Девица недоверчиво прищурилась:

– Что? Совсем деревянных нет?… – и я физически почувствовал, что видят в этот момент ее вспыхнувшие глаза.

Во-первых, видят заграничную джинсовую рубашку на выпуск. Не бог весть что, но и не на каждом увидишь. Во-вторых, джинсовые штаны, чуть линялые, но по-настоящему линялые. И, наконец, фирменные сандалии.

Обнадеживающее, в общем-то, зрелище, но было видно, что Оля никак не могла встроить меня в привычный пейзаж. Как это так? Рожа самая простая, даже наглая, а деревянных нет.

А у меня действительно были только баксы.

Пять штук, бумажками.

Совсем недавно я выкладывал стопку таких бумажек на стойку «Шоу-Плаза» и, когда девочки трясли передо мной голыми грудями и бедрами, с удовольствием выдавал каждой премию. Там были симпатичные девочки, некоторым я дал бы больше, но в «Шоу-Плаза» не принято давать за раз больше доллара. Почему-то я решил, что Оля (в отличие от указанных девочек) сейчас отошьет меня (что ей доллар?), но, подумав, она кивнула:

– Ладно, выкладывай!

И я выложил долларовую бумажку.

И сразу понял, почему гипсовый старец лишен зрачков.

Девица Оля поспешно спрятала купюру куда-то на пояс, на секунду приподняв кофточку и показав полоску незагорелого живота, но не в кожаную сумку, что демонстративно висела на ее ремне; возможно, это она сама выцарапала старцу зрачки, чтобы он не нашептывал хозяину то, что Оле хотелось скрыть.

– Сдачи не будет? – поинтересовался я.

– Не будет.

– Почему?

– А у нас цены договорные.

– А мы договорились?

– Ну, конечно, клиент, – приветливо произнесла Оля. – Говорите дату.

Я --">