Геннадий Мартович Прашкевич - Человек Чубайса

явился? Зачем молчок? – И заржал, заглушая шум города: – Шарахнем шампусика? Шампусик липуч, а, Андрюха?»

Устроились мы в кафушке за барахолкой.

Нескончаемая толпа Шурку не смущала. Наоборот, толпа его радовала. Он любовно смотрел на озабоченных пиплов, безостановочно и как бы даже бессмысленно кружащихся в душном пространстве, строго размеренном торговыми рядами – водовороты, облака, чудовищные скопления серых озабоченных мотыльков, а может, саранчи, кто знает? Он с удовольствием закурил и подсунул мне под нос оба принесенных шашлыка и кружку пива. «А вам?» – ухмыльнулся рябой толстый шашлычник, похожий на пивную кегу. Видно, он хорошо знал Шурку. – «А мне что-нибудь легкое перекусить». – «Ну, кусок медной проволоки устроит?» – «Я тебе пошучу, балабан!»

Все у Шурки здорово получилось.

Без всякого напряга.

Кстати, дом, в котором он вырос, народ заселял крутой: профессора Западно-Сибирского филиала Академии наук, доктора наук, члены-корреспонденты. Некоторые в конце пятидесятых приехали в Энск из Томска, другие из Москвы, но Шуркин отец родился и всю жизнь прожил в Энске, он был дворником. Впрочем, однокомнатная служебная квартира дворника в профессорском доме тоже не выглядела тесной. Правда, главным заводилой (что Шурку, понятно, раздражало) всегда считался во дворе Юха (Ефим) Толстой – сын палеоботаника, есть такая профессия. Толстой-старший в экспедициях собирал и описывал отпечатки вымерших растений, а Юха верховодил дворовыми компаниями. С писателями Толстыми Юха будто бы не находился в родственных отношениях, а вот известные российские адмиралы почему-то ходили в его предках. Нахимов, Ушаков, Лазарев… Мыс Калиакра, Синоп, Малахов курган… Еще Юха обожал Высоцкого. Потеряли истинную веру, больно мне за наш СССР; отберите орден у Насера, не подходит к ордену Насер… Многое мы услышали благодаря Юхе. Кстати, он никогда не появлялся во дворе пустой. То тащил домашнее печенье, то показывал настоящий «пестик», выполненный из металла, прямо настоящий пистолет. «Вот приз!» – объявлял он, освещая наши восхищенные лица примусом рыжих волос на голове. И не врал. Приз действительно кому-нибудь доставался. Когда однажды, не выдержав, дворницкий сын решил побороться за лидерство, профессорский сынок проломил ему голову пустой бутылкой. Шурка не умер, но месяц провалялся в больнице, а отец Юхи оплатил лечение. Зато после этого Шурка и Юха (как иногда бывает) заключили вечный мир, да так и вошли в большую жизнь. Горбачев и его команда уже вовсю раскачивали корабль, масса трусливых крыс с писком бежала с борта, мутная вода кипела от дельцов всех видов и марок. Мы с Шуркой успели попасть в Водный (Шурка что-то там схимичил на вступительных экзаменах), а Юха гордо отправился в Томский университет. К моменту нашего выпуска империя шумно затонула. Меня подобрал Вадик Голощекий, Шурка куда-то пропал из виду, Юха откровенно спивался. Ничего необычного, через это все прошли.

– Что за зверь? – спросил я Шурку, поедая шашлык.

– Собака, наверное.

– Я о машине.

– Ну, скажешь! – любовно протянул Шурка. – Хороша Маша, к тому же, наша! Америкашки – совсем придурки, – весело пояснил он, – но техника у них будь здоров. Вот вроде и не народ, да? – всего-то какие-то переселенцы, а вещи делают крепко, сам знаешь. Как вставили Саддаму, так тысячи таких вот джипов побросали в Азии и в Европе. Им все по барабану. Машина всего тысячу верст пробежала, а им уже западло. Сразу на распродажу. Я свою, например, взял без сидений. Не знаю, почему оказалась без сидений. Может, какой америкашка испачкался, когда Саддам на него сапогом топал. Они ведь смелые только когда с накрученной техникой. Может, увидел какой америкашка в открытую саддамовского ворошиловского стрелка, ну и испачкался да? – обрадовался Шурка своей догадке. – У нас еще Ленька Шведов взял такой джип, потом, правда, помер. Крепкий был мужик, типа литр водки выпивал в сутки, а помер.

– От чего?

– Понятия не имею, – Шурка нагло помахал рукой проходившей мимо красавице: – Девушка, где берут такие кривые колготки? – И услышав в ответ: «Хам!», счастливо заржал.

Жизнь распирала Шурку.

Был он рослый, красивый, орлиный нос нисколько не портил его, только выдавал орлиную породу. Настоящей уверенностью несло от Шурки и я сразу понял что мне повезло. Отсидимся, перебьемся, это точно. Теперь я знал, что день действительно начался правильно. «Чего тебя занесло в парашу? – Шурка --">