Анастасия Олеговна Спивак - Там, где трава зеленее

О любви уже не мечталось – темноглазые страстные любовники из книжек рядом не уживались даже в воображении. Что с ними делать-то, с любовниками, нянькаться или яишенку по утрам жарить? Уже зачем. Кататься с ними на лошадях и в томных позах ждать их наизготовку на шёлковых простынях, усыпанных лепестками? Какие лепестки, в СССР лепестков не было, равно как и пестиков с тычинками.

Вроде и замуж Дашка сходила лет в тридцать, далеко, что ли, ходить. Но муж как-то очень быстро, года через два, ушёл к другой, детей не произошло, и больше мужские носки в её шкафу ни разу не ночевали, хотя мимолётные любови были потом – но без сожительства, а так, по-подростковому.

Ехали-ехали и приехали. Дашка вылезла, как подснежник, навстречу миру и воздуху, побрела к подъезду. Магнитный замок не пиликнул, но дверь открылась свободно: твари-соседи опять подрезали домофон, скоро все бомжи города сюда жить соберутся. Подъезд блистал, как зебра: то есть лампочка на этаже, – белая полоса – то выкрутили – и тьма тьмущая. Дашка докарабкалась до пятого, дыша, как насморочная, ртом. Открыла дверь ключом.

Дома было холодно и противно. Но дома можно пить чай, валяться вниз лицом на кровати, смотреть рекламу йогурта по ящику, не мыть посуду, если не хочется. Поэтому Дашка холод пережила, щёлкнула электрический чайник на кухне, включила свет. Стало получше. И Дашка нашарила на диване гладкий пульт, клацнула кнопкой – пузатый древний телевизор начал шуметь, как завёлся, потом дал картинку. Шли новости. На другом канале – сериал про аферистов. Мультики. Кулинарная программа. Дашка пригорюнилась: кино про Америку не было.

Америка была Дашкиной глянцевой мечтой, как иллюстрация с Эдемом из детской Библии. Бродят тигры в агрессивных кожанках и косули в белых футболках, с тонкими беззащитными щиколотками. Пышно цветут сады, дымит и движется индустрия. Бегут по экрану телевизора подтянутые фитнес-девочки в наушниках, а потом едят красивую еду в красивых кафе красивыми розовыми ртами. Язык у них – как речь бизнес-коуча: «Уан, ту, фри – а ю рэди?». «Рэди-рэди, что бы это ни значило», – печально думала Дашка и хотела глоток настоящей жизни. Американской. Сверкающей.

Дашка насыпала гранулированный «Майский» в заварник, залила кипятком. И от этого тоже стало противно – хотелось листовой чай, вкусный. Заварник хотелось расписной, дорогой и фарфоровый. И так вдруг замучилась Дашка реальная от зависти к несуществующей богачке-Дашке с изящной молочно-белой посудой, с подтянутой, несмотря на возраст, фигурой и с блудливыми весёлыми глазами, что стукнула зло кружкой, которую было подняла от стола, и заплакала.

– Тебе как обычно, по пятьдесят?

– Давай по пятьдесят.

Тётка в очках порылась под столом, приняв мзду за удачливый билетик, и вытащила яркую ленту лотереи. Двадцать циквирок в кружочках в четыре ряда. То ли лохотрон, то ли ежедневно ускользающая из рук немыслимая удача.

Дашка покупала лотерейные билетики, как покупают хлеб – по привычке. Появилась эта привычка давненько. Когда ушёл муж, мелькнула ещё любовь по имени Сергей с оттопыренными ушами, на десять лет старше, с отвратительной манерой растягивать гласные. И когда они ссорились, Дашка покупала лотерейки. Дескать, не везёт в любви – повезёт по жизни. Обычно лотерейки были проигрышные, выиграть можно было рублей сто максимум на какой-нибудь дешёвой. Дорогие билетики по пятьдесят рублей никогда не выгорали. Потом Дашка мирилась с Сергеем и утешалась – повезло в любви, значит. А когда помидоры завяли и унеслись в никуда оттопыренные уши и растянутые гласные, лотерейная привычка осталась.

Солнечное воскресенье огладило теплом сутулые Дашкины плечи, и она разомлела. Решила: сегодня точно повезёт.

Уже занимался вечер. Дашка прошлась по магазинам, купила курицу к ужину и всякой ерунды по мелочи. Покурила у подъезда, растягивая сигарету и наслаждаясь погодой. Маленькая девочка, проходя мимо, улыбнулась во все три зуба. Дашка улыбнулась в ответ и подмигнула. Пронзила её вдруг надежда, острая и трепетная. Дашка поддалась ей, разогревая вспыхнувшую уверенность: да, это предчувствие. Она точно выиграет, продаст квартиру и будет жить в каком-нибудь американском городке, уедет, уедет далеко-далеко – а тут постыло всё, обрыдло, надоело. И Дашка расправила крылья и понеслась на пятый