Арсений Соломонов - Взгляд сверху

– Ну так, – немого погодя сказал дед, – слушай. Дело было ещё в молодости, когда меня ничего не обременяло. Так хорошо было тогда, пока не получил я великую силу от прадеда.

– Что это ещё за сила великая? Мог что-то высшее? – с интересом подвинулся я к нему и стал расспрашивать.

– Вот людей лечить мог и мысли читать мог, и по глазам всю правду знал. Всякое мне удавалось, да только надоело мне это страшно ещё в юности. Величие силы состояло более из проклятия, нежели из действительной пользы. Всё, от чего спасал, на близких переходило. Больно было наблюдать, как родные умирают, они для меня были большим, чем для тебя.

– А для меня что?

– А я сверху видел, как ты себя на похоронах ведёшь, даже слезу не проронил – сердце у тебя нет.

– Как так нет? Бьётся же внутри. Чего более?

– Не включай дурака. Я всё про тебя знаю, близких завести не смог, потому что трус.

– Да не трус я, а защищался. Были они у меня, да всплыли. Обижали, вот я и вырос скрягой.

– Да врёшь ты всё, не так всё было! На придумывал себе лишнего, важное слово пропустил мимо ушей, а за плохое зацепился как мог, за сорняк.

– Вовсе нет, просто пытаюсь понять, почему они так говорят.

– Какая разница почему, ты слушай, что говорят, а то с ума сойдёшь. В конце концов, это не повод не иметь никого. Хоть бы к матери привязался.

– А она ко мне? Я что должен что-то к ней чувствовать?

– Ещё как, поганец! – и стукнул меня своей тростью.

– Это ещё за что? Бес проклятый! – ополчился я.

– За что, спрашиваешь? Спастись не хочешь, вот и получай от меня тростью теперь, – и начал меня колотить, покуда силы не закончились.

– Да хватит тебе меня мучить, ты лучше расскажи, что с твоей силой великой! –воскликнул я, желая прекратить мои унижения.

– Ну так вот, – продолжил сумасшедший старик, – надоело мне страдать, что близкие люди умирают, мне их, в отличии от тебя, жаль. Вот я разозлился, и по глупости передал всю силу неизвестно кому.

– Как так, передал? – изумился я.

– Да так, просто взял и передал. Слово сильное на ветер бросил, а оно в воду попало, и уплыло с концами. Больше я его и не слышал. Силы великой во мне больше не было, и тому я был безгранично рад. Поначалу, конечно, непривычно, что жизнь как у всех людей, незамысловатая… Да только не долго мне радоваться пришлось. Вернулось проклятие, да ещё как… другим боком.

– Каким таким… Другим?

– А таким. Исполнилось мне восемнадцать лет и решил я жениться. Женился на девушке красивой и необыкновенной. Да только необыкновенность её выражалась в том самом колдовстве, которое в речку я опрокинул. Она в это время в ней купалась и подхватила, как заразу.

– Почему как заразу? Жизнь же другая, интересная. Живёшь, лечишь и всем помогаешь, что плохого-то?

– Да, какой же ты наивный. Ты хоть раз жил подобным образом? Ты хоть представляешь, какого это, своих убивать, ради чужого блага?!

– Нет, – с малой радостью и ухмылкой произнёс я. Отчасти, я хотел превратить грустный рассказ старика в шутку, что б хоть как-то его приободрить, да только, похоже стало на оскорбление, и потому старался не говорить ничего лишнего, кабы не задеть тонких струнок чувств.

– Да не глумись, коль не знаешь. Жили мы с ней в радости и горе, посуду делили и дела в быту. Видел я, как она и лечит, и помогает всем в деревне. От какой болезни и хвори спасёт не своего, чужого… А принесёт своим родным по крови, как нежданную весть с другого края, так и она. И не говорит никому, чего ей это стоит. А ежели и говорит, так в подробностях не описывает, чтоб спасённый не чувствовал себя виновником её трагедий и отказаться не смог. Я всегда был против такого, это нечестно как-то, человек же цены не знает, не знает, на что идёт.

– А говорить-то зачем? Разве им нужна горькая правда?

– Да ведь человек, незнающий всего, всегда ошибки совершает. А потом жалеет об этом. Знаешь, скольких я встречал тут на небе, которых она спасла от хвори, али болезней каких? Они подходят ко мне и говорят, мол, зачем мы спасения просили, зачем пришли, зачем согласились. Нас теперь тут на небе страдать заставляют, от того, что себя сами не спасали. Говорят, мол, вы хитрым путём пошли, от того и мучиться