Джордже Кушнаренку , Мирча Неделчу , Эуджен Урикару , Бедрос Хорасанджан , Кристиан Теодореску - Как зовут четверку «Битлз»?

Как зовут четверку «Битлз»?

ДЖОРДЖЕ КУШНАРЕНКУ

Мое рождение было счастливой случайностью или просто прихотью судьбы. Спустя пять лет после окончания второй мировой войны противозачаточные таблетки не успели изобрести. По крайней мере они не нашли еще широкого применения, так что моей маме, молодой красавице из Молдовы, они стали известны лишь много позже, когда мне было уже двадцать. Дом, в котором родилась и выросла моя мать, я видел всего один раз, и с тех пор Дорохой, ее родной город, запечатлелся в моей памяти: он состоит из крутой улочки, упирающейся в казарму, нескольких лавок, кинотеатра, небольшой кондитерской, пыли и мух. О прошлом можно узнать у памяти, а вот о будущем…

В «Трактате о постоянной обороне» (именно этот мой сборник был удостоен в 1983 году премии Союза румынских писателей за литературный дебют) я с признательностью говорю о реальной действительности, ведь «…только благодаря ей я взялся писать и завершил эту книгу. Она (реальная действительность) расстаралась и превратилась ради меня в мудрого профессора, архитектора, прораба, сторожа, обывателя, уборщицу, нищего и шлюху, и все они помогли мне собрать необходимые данные. Я признателен также хирургу — маленькому человечку, угнездившемуся в моей душе. Я благодарен памяти — спутнику моих странствий… Благодарю надежду, что обнимает и целует меня. Ну и, наконец, я признаюсь, что многим обязан своему фотоаппарату, снабженному самым широкоугольным объективом («рыбий глаз»)». Все это сказано не шутки ради. Пишу от бессонницы. Причем считаю, что на сегодня «Илиада» несколько устарела — в этой книге прославляются деяния, сами по себе достославные, кои прославлять нет нужды. Сегодня я, совсем напротив, описываю незатейливые действия и пишу о простых людях, которые постоянно попадаются мне на улице, на вокзалах и в разных конторах. На первый взгляд они ничего особенного не совершают, поступки их незначительны, однако все, вместе взятое, — люди и их поступки — составляет целый мир, такой же удивительный и загадочный, как Великая Вселенная. Я пишу, потому что повседневная борьба этих простых людей представляется мне подобной стараниям Сизифа, безвестного, простого и одинокого труженика, стачивающего свои дни при полном неведении и безразличии окружающих. Не думаете же вы, на самом деле, что хоть кого-нибудь на всем белом свете действительно интересует судьба прачки с красными от стирки руками, матери четырех детей? Да, такому вот персонажу я дал имя Помни, и новый роман назван «Помни, танго!»; другой персонаж, называется Сокол — он, правда, ползает, но мечтает летать, и в конце концов (в романе) он обязательно полетит. Вообще роман, стоит ему захотеть, может оказаться сильнее действительности. И я этого боюсь: вдруг литература, объединив в один прекрасный день все свои силы, набросится на нас, схватит за горло и задушит.

Проза — это нечто вроде кун-фу — система оборонительных (хотя нередко и наступательных) приемов. Вот бы узнать до конца, от кого защищался, какие применял приемы столь спокойный, решительный и беспощадный Антон Павлович Чехов в «Палате № 6»? А Достоевский — в «Бесах»? Мое приобщение к этой технике самообороны началось именно с «Палаты № 6». Это не единственный рассказ, научивший меня обороняться, но он — первый. Позже я постиг творчество космического пришельца Достоевского и еще одного звездного гостя — Шекспира, за ними последовали Караджале, Лоренс Стерн, Л. Ф. Селин, Габриель Гарсиа Маркес, Х. Л. Борхес, Хулио Кортасар и другие. От них я узнал, что вечны лишь персонажи, а для меня самого вечность измеряется несколькими мгновениями.

Все, что сочиняю, отстукиваю прямо на машинке. От руки не писал уже лет двадцать. Пишу очень быстро, при включенном телевизоре, радиоприемнике и орущем магнитофоне. Изображение и звук дополняют художества моих детей, телефонная болтовня --">