Виль Владимирович Липатов - Течет река Волга…

Виль Владимирович Липатов ТЕЧЕТ РЕКА ВОЛГА…

Анкетные данные. Грустливый Николай Сергеевич, год рождения 1914, мастер-ювелир Красносельского завода Костромской области, четверо детей, жена Ксения Матвеевна – ювелир.

Родословная. С прапрадеда, как в роду рассказывают, стали мы Грустливыми, а какую фамилию раньше носили – совсем забылось, хотя род наш второй век ювелирными делами славится. Такая байка до меня дошла: будто призывает прапрадеда барин, наводит на него строгие очи и спрашивает: «Чего же ты такой грустный, Влас? Аль тебе за своим барином плохо живется? Отвечай, пес смердящий!» Ну прапрадед будто бы и ответил: «Есть у меня улыбка, барин. Только ее тебе не увидать: она моему рукомеслу предназначена. И не пес я смердящий, а ювелирных дел мастер, от которого твоя слава, барин, идет!» Секли прапрадеда на конюшне или не секли – тоже неизвестно, но пошли с тех пор Грустливые ювелирных дел мастера. Правда, род мой в самом деле на улыбку скуп был, а вот прадед мой Семен Власович – я его помню – такие слова сказал, которые в памяти на всю жизнь гвоздем застряли: «Если человек на мир, то есть народ, работает, он строгой и правильной жизни должен придерживаться!» Таким человеком и был Александр Семенович, мой дед. Нетороплив в жизни и в ремесле несуетен, неправды не терпел, к людям был добр, хотя улыбки зря не раздаривал. Учеников держал в строгости, но большими людьми делал. Дед и сына своего, то есть моего отца Сергея Александровича, всем тайнам ювелирного дела обучил и, мало того, заветные слова нашего мастерского рода Грустливых мертво-намертво закрепил в душе. Какие это слова, потом скажу, – мне трудно и долго их высокий смысл постигать пришлось.

Родина. Село наше зовется Красным, по-старинному это значит – красивое, и нет в этом даже самой малой придумки, потому что близ великой русской реки Волги да среди сказочных лесов с восемнадцатого века живут и процветают красносельские ювелиры. Не славился бы издавна наш промысел на весь мир, если бы не было перед глазами мастеров крутого волжского яра с одинокой березой на взлобке, мшистых лесов, льняных просторов, загадочно поблескивающего золоченого полумесяца-поперечины на высоком кресте храма Богоявления, построенного при Борисе Годунове… Нет, словами нашу красоту не передашь! В Красном надо пожить: остановиться, прислушаться, приглядеться, и тогда понятно будет, почему сейчас широко известны в Англии и Бельгии, во Франции и ФРГ, Польше и Чехословакии, в других странах мира бокалы, кубки, броши, кольца, брелоки, подстаканники, другие изделия мастеров из села, что стоит на берегу Волги.

Волга. А Волга-матушка в роду Грустливых так живет, словно и не река она вовсе, а живое существо – большое и доброе. Прапрадед прадеду говорил, прадед – деду, дед – отцу, что своего человека, то есть красносельского мастера, Волга от всяких напастей лечит. Устал ли, приболел ли, любовь тебя больно ранила или людская молва обидела – иди к Волге. Садись на крутояр, смотри и слушай: волна плещет, кусочек глины в воду упадет, чайка прокричит, рыба взыграет, а Волга течет и течет, и вот ты чувствуешь, что нет уже печали или хвори, словно волжская сила в тебя волной переливается, и ни одной мелкой суетной мысли на ум не приходит.

Время. Мне давно на седьмой десяток перевалило, как многие пожилые люди, пофилософствовать люблю, и вот иногда самому себе не верю: неужели все это на моей памяти произошло? В газетах пишут: вошла в строй Усть-Илимская ГЭС, а я… Вспоминаю, как под прищуренным взглядом отца составлял электрическую батарею для гальванопластики. На улице холодище, окна в изморози, в избе темно, а керосин жечь – накладно. Составил батарею, повернулся к отцу, он мне руку на плечо положил: «Запомни, Никола, сделанное – померло, дело всегда впереди!» Мне тогда всего восемь лет было, слова отца понять не мог. Вот… И не было тогда ни Усть-Илимской ГЭС, ни реактивных самолетов, ни телевизоров. Подумаешь об этом, и жизнь такой длинной кажется, что и себе не веришь, как это ты от примитивных электробатарей до атомного ледокола протоптал дорогу. А иной раз посмотришь на свои черные руки – жизнь коротка, как детская распашонка. А это, думаю, потому, что ремесло, если оно искусство, спешки не терпит, требует от человека полной отдачи, и жизнь, наверное, потому и кажется короткой, что ушла незаметными месяцами и годами в искусство… Что? Почему руки черные? От серебра они --">