Павел Луговой - Смог

Павел Луговой
СМОГ (рассказы)

Предисловие редактора

С Павлом Луговым мы познакомились в 1996-м году. Я работал тогда в городской газетке, ныне давно уж почившей в бозе, — вёл криминальную хронику. По долгу службы приходилось много общаться с работниками милиции от простого сержанта патрульно-постовой службы до начальников отделов.

В один из февральских дней довелось мне рейдовать с экипажем ППС и вместе с ним выехать на рывок шапки (эти грабежи, целью которых становились норковые головные уборы, были тогда основным сезонным видом преступлений в наших краях). В пешем патруле, раскрывшем этот грабёж и задержавшем преступника, одним из сотрудников оказался Павел — тогда ещё совсем молодой младший сержант. Потом как-то рейдовали в одном экипаже (вернее, это он рейдовал, конечно, а я лишь надеялся на какое-нибудь «интересное» происшествие). Происшествий, помнится, особых не было, зато мы с Павлом наговорились вдосталь. И сразу подружились.

Что он с самого раннего детства мечтал стать писателем и пишет стихи и прозу, я узнал значительно позже и почти случайно. Я тогда издавал свою собственную газетку, копеечный непритязательный политико-коммерческий листок в полтысячи экземпляров. В одном из его номеров и опубликован был в первый раз Паша Луговой: одна из лучших, как мне кажется, его новелл — «Освобождение». Тогда же чуть позже в каких-то электронных журналах мелькали «Лиза» и «Пафос Метлицкого». Беда в том, что сам Паша никогда не стремился издаваться, как я ни подталкивал его опубликоваться на пробу на каком-нибудь литературном сайте.

Сборник рассказов, который вы сейчас читаете, стал первой серьёзной интернет-публикацией, организованной усилиями фан-группы, назвавшейся «Рдежъ градъ». Стоило некоторых трудов убедить Пашу согласиться на публикацию. Совместно с ним мы в процессе долгих споров отобрали рассказы — настаивал на кандидатурах я, ибо большинство из них мне были уже знакомы и нравились.

Если говорить о собственно вошедших в сборник опусах… Ну, это весьма своеобразная литература. Автор создаёт свой, особый мир, вернее сказать — междумирие, повисшее в межвременье. Это некая условная территория, на которой улеглись внахлёст, вперемежку, наша местность, как будто застывшая в поре девяностых — начала двухтысячных, и град Рдеж, существующий в ином, совсем не нашем измерении времени и пространства и бытующий по абсолютно иным законам. Мир, создаваемый автором, безусловно ужасен с обывательской точки зрения, представить его реально существующим страшно. Ни один из рассказов не заканчивается благополучно, хороших развязок своих коротких историй автор для читателя не припас. Нет у него в рукаве ни положительных персонажей, ни добрых сюжетов, ни морали для юношества. Более того, юношеству, да и вообще неподготовленному читателю с душою ранимой и доброй, читать эти рассказы категорически противопоказано.

В общем и целом тексты сборника — это то, что определяется ныне жанром «контркультура». Правда, это соотнесение до известной степени условно (как, пожалуй, и любое подобное соотнесение), ибо герои Лугового хотя и живут (пожалуй, вернее будет — существуют) в некой своей парадигме ценностей, пользуются своей шкалой морали, несовместимой с принятой у нас, находятся в своём измерении «можно» и «нельзя», однако окружающая их реальность также не укладывается в понимание современного нам нормального, здорового, морально устойчивого человека, поскольку эта реальность как минимум необычна и фантастична, а как максимум — она глубоко больна, безумна, и у нормального человека вызывает отторжение, причём отторжение морально-нравственное, а не физическое, вопреки тому, как это случается чаще в литературе подобного толка. Более того, если хорошенько присмотреться, если вчитаться в тексты автора, то окажется, что посыл-то их совсем не контр– и не анти– –культурен, –социален, –человечен и прочее, обнаружится, что автор разделяет традиционные ценности, пропагандируемые классической культурой, искусством, философской мыслью. Только подача у него своя особая, нетривиальная, она обманчива в своей якобы прямолинейной якобы простоте. А тот мир, что окружает его героев — текуч, абсурден, фантасмагоричен, лжив, изменчив, невозможен, что моментально отменяет --">