Вера Григорьевна Галактионова - На острове Буяне

грязный фартук руки и сошла со своего крыльца. Потом решительно облокотилась на изгородь.

- Чего не видала, Коробейничиха? - мирно спросила её Бронислава.

Зина будто только этого и ждала.

- Ты, Бронька, туды тебя в прясло, зачем моих кур загнала да своей краской перекрасила? Я не косая! Вон моё жёлтенько-то под твоим зелёным видать!- заголосила она на всю улицу.

- Заткнись! - по-хорошему посоветовала ей Бронислава. - У тебя мужик шалавый, а тебе куры виноваты.

Зина пнула забор что было силы - и одно звено тут же повалилось на землю с треском и грохотом. Куры с зелёными метками закудахтали, кинулись врассыпную по углам двора.

- Своего на тот свет спровадила? - яростно топча упавшую изгородь, орала Зина. - Так теперь чужих привечаешь, прорва?!

- А ты - видала?!! Докажи!!! - гораздо громче Зины прокричала Бронислава и запустила миску с кормом к самой стайке. - Разоралась тут! Я тебе глотку-то быстро заткну!.. Лучше бы голову сидела-мыла, чем день-деньской с косматыми лохмами вдоль чужих дворов мотаться да заборы по всему Буяну ломать!

- А-а! Тебе, значит, моя голова не нравится, - обрадовалась соседка и побелела. - Щас поглядим, какая твоя будет.

Подобрав с земли влажный ком, Зинаида метнула его в лоб Брониславе:

- Вот тебе. Сучка. Сама заткнись! ...Заткнёт она.

Бронислава молча, в два прыжка, настигла Зину, развернувшуюся было к своему дому, рванула на себя вихор короткой её стрижки и сноровисто двинула соседку по рёбрам. Зина хотела пнуть Брониславу, однако промахнулась и тяжело шмякнулась на землю, успев задеть её кулаком по виску:

- Лови с правой, гадина!

Но Бронислава, схватив соседку за загривок, уже тыкала её лицом в землю, меж бессильно раскинутых толстых ног.

- Бронька, хватит! - отплёвывалась Зина. - Хватит!.. Броньк, да ты что? Шуток что ль не понимаешь?.. Сдурела прям. Да я кого?... Я это - так: для разговора.

- Вот и молчи, коли так, - выпрямилась довольная собою Бронислава.

- Ты меня прости, - виновато кряхтела и поднималась Зина. - Не обижайся, Броньк, на меня. Он ведь, собака-то мой Иван, дома, почитай, и не ночует...

Толстое перепачканное лицо её жалобно дрогнуло, а голос стал по-детски тонким:

- Провалился бы он пропадом, в тартарары, такой муж... - всхлипывала она. - Ты думаешь, зря люди-то говорят? Что "горе - говорят, - муж Григорий, а у меня Иван - не дай Бог и вам"? Предупреждают - люди-то! По-ихому и выходит... Вот, удостоверилася теперь. Насчёт Ивана. Не один раз.

Ещё не остывшая после драки, Бронислава быстро поправила сбившуюся косынку. И разрешила, подбоченясь:

- Похныкай, похныкай. Лишний раз по-малому не сходишь.

- Да-а-а... А ты думаешь, хорошо мне - в окошки-то выглядывать, его до звёздочков ждать? - плакала Зина и сплёвывала землю с губ. - Я ведь стёклы свои все до дыр проглядела, Броньк, из избы-то. Насквозь! Все стёклы, Броньк, у меня - в дырах!

- Сама виноватая. Сидит, стёклы она теперь глазами сверлит, после время... Ты за свекровью-то, за матерью за его, как после свадьбы ухаживала? А? - припомнила ей Бронислава. - Кой-как ты её, хворенькую, обихаживала, и с печки ты её, тётку Марьюшку, в рукавицах снимала! Температурой заразиться ты от родной его матери боялася, все знают! И не отказывайся. Вот оно тебе и отливается... И ты, Зинка, за одни только эти рукавицы, хоть как - перед людями всю жизнь свою виноватая будешь ходить. А Иван, хоть как - нет!

- Дык, дитё же, Броньк... Не Аришка бы если, разве бы я за него, за блуду, держалася? - причитала Зина, размазывая грязь по опухшему лицу.

- Мне б твоего Ивана, я б его на шаг от себя не отпустила, - сердито пожалела соседку Бронислава, отряхивая пыль с толстой её спины. - Он бы у меня как по мосточку ходил. Ни влево тебе, ни вправо!

- Как же! Загонишь его домой! Так он и послушал. Это, Броньк, разговоры разговаривать хорошо. Тебе-то что? Ты вон, подбористая, как кобыла. А я-то - видишь, как рано износилася?.. А ведь я, Броньк, помоложе тебя буду! Намного!.. Разлезлася вон вся... Чужую беду, Броньк, руками разведу. А если уж он повадился по чужим-то домам с ночёвками гостить, где ты его выправишь? Блуда - он блуда и есть. Блуда блудская.

- А ты поглядывай! - гордо щуря затекающий глаз, учила Бронислава. - Навострился он куда, а ты к нему сразу поласковей. Вроде, не соображаешь. Вроде ты - дурочка. Прям дурочка с переулочка. "Давай, Вань, рубашку вот эту надень. На-ка вот тебе выходную, понарядней!" Надевай на него да поглаживай. Гладь его, Зинка, не переставай!.. "Ой, как тебе идёт, Вань!.. А ты бы горячего, что ль, на дорожку --">