Олег Виноградов - Записки счастливого или Ряженка с рогаликами

мало! В общем, ходил я потом две недели в гипсе. Димка, правда, сказал:

"Извини" (все так же глядя исподлобья), - но мне что ли легче от этого? Впрочем, сломанная рука мне не повредила: как раз был конец четверти, и я благополучно просидел все контрольные, глядя, как другие грызут ручки от усердия. Хотя Димка не грыз.

Он все делал спокойно. Кстати, Димку я не выдал: сказал, что стукнулся рукой о стенку. Что я, совсем без понятия что ли?..

Hу вот, вступление я закончил, приступаю к основной части. Все-таки уроки Петра Александровича не прошли даром. С него-то, с Петра Александровича, все и началось. Вернее, не совсем с него, а с Сундука. Он только что поцапался с Алешкой Козликом и решил ему отомстить. Hо устраивать драку - это еще кто кого:

К тому же, несовременно это. И Сундук поступил по-другому: написал на стуле, прямо на сидении: "Козлик козел". Ладно бы - на деревянном стуле: с такого отмыл - и все. А то ведь как раз заново обставленный кабинет попался, с чистенькими стульями, обитыми материей. И Петр Александрович, естественно, заметил этот вандализм сразу.

- Я не спрашиваю "кто?" - сказал он. - Во-первых, бесполезно, а во-вторых, я и так знаю. Сундуков, твой почерк мне хорошо известен, ты и в тетради часто пишешь печатными буквами.

- Докажите! - привычно выкрикнул Сундуков.

- Пожалуйста. - Петр Александрович достал из сумки стопку тетрадей, быстро нашел нужную, мятую и не обернутую, показал всем обложку. - Hу-ка, пойдем.

- Мы пришли, а тут это уже было написано, - не унимался Сундуков. - Hе имеете права обвинять меня без прямых улик!

- Иногда достаточно и косвенных, - сказал Петр Александрович. - К твоему сведению, предыдущий урок у меня был в этом кабинете, и все стулья перед переменой были чистыми.

После этого Сундук был весьма бесцеремонно взят за шиворот и выведен из класса.

К завучу, видимо.

А наутро на стене школы красовалась надпись, сделанная то ли сажей, то ли черной краской: "Петя козел". Почерк был незнакомый, не сундуковский, так что даже косвенных улик теперь не было. А если и были - то весьма слабые.

Как ни странно, надпись будто не замечали. И даже Петр Александрович вел урок как обычно. А мне почему-то за него было обидно: ведь работает мужик за крошечную зарплату, старается, а про него еще всякие гадости пишут. А может, я просто вспомнил, как он отвечал мне, когда я здоровался с ним: "Здравствуй, Женечка!" - громко и приветливо. Со мной никто больше так не здоровался.

И, наверно, не случайно натыкался я на него по нескольку раз на лестнице.

После урока я подъехал к нему:

- Петр Александрыч, а надпись закрасят?

- Какую надпись? - не понял он. - А, эту, новую: Летом, может, и закрасят, когда ремонт будет.

- И до лета так и будет? Может, вы сами закрасите? - не успокоился я.

- Зачем мне это надо? - рассмеялся Петр Александрович. - Ведь, читая эту надпись, будут плохо думать не обо мне, а о том, кто ее сделал.

Это умозаключение не показалось мне убедительным. И я решил все исправить по-своему.

Сначала я подскочил к Козлику:

- Сундук совсем охамел, видел?

- И че?

- Давай на месте его надписи свою сделаем, с рисунками даже, про Сундука: Краски я найду.

- Ты Петю пожалел что ли?

- И что с того?

- Да ничего: Младенец ты, Женечка:

Потом я и к Сереге Зиновьеву подходил, и к другим пацанам: Одни либо смеялись, либо обзывали меня дураком, другие, узнав, что дело будет ночью, ссылались на родителей: Только Ромка Дунаев согласился, да и то потому, наверно, что не смог придумать, как отвертеться. Мы условились встретиться в одиннадцать часов у правого крыльца школы.

Вечером, когда родители ушли на работу (а был тот самый ужасный для них день, когда оба они работали в ночь), я проник в кладовку, где стояли приготовленные для покраски садового домика банки с краской. Самых разных цветов. Отец иногда приносил с работы "отходы производства", как он выражался. Я выбрал четыре, самых ярких цветов, отыскал кисть:

Конечно, Ромка не пришел. Hу и ладно. Толку-то от него: Справлюсь.

Дело оказалось не таким простым, как казалось. Hу, к темноте-то я привык быстро.

Да в городе-то и нет ее, темноты. Hо даже закрасить надпись было непросто.

Конечно, тут баллончики нужны, но где их взять? Я уже порядком измазался, а конец дела был еще далеко. К тому же, пару раз какие-то шальные прохожие попадались, и мне приходилось прятаться. Hо все же я справился.

Утром перед глазами изумленных учеников и учителей предстало мое творение:

страшного вида --">