Сэм Хайес - Моя чужая дочь

Сэм Хайес Моя чужая дочь

Терри, Бену, Полли и Люси — с любовью.

Держитесь друг друга.

Глава I

Молоко потекло секунд через тридцать после того, как я осознала, что моего ребенка украли. Помню, на ум пришла глупейшая мысль о белесых пятнах, которые неизбежно затвердеют на блузке к моменту встречи с родителями мужа. Перед еженедельным визитом к свекру со свекровью я завернула в супермаркет за фальшивым домашним пирогом. Рассчитывая убедить Шейлу, будто вынула чудо выпечки из собственной духовки, я даже захватила блюдо и нарядную салфеточку. А когда вернулась к машине (я и отошла-то на две минуты, клянусь, на две минуты, потому что езда убаюкала мою горластую Наташу), детское креслице на заднем сиденье было пусто. Теплая вмятина от ее тельца да след детской отрыжки на обивке — и все.

Уронив коробку с пирогом на заиндевевшую землю, я обыскала машину, отметая одну бестолковую мысль за другой. Что, если я все же взяла Наташу с собой и забыла в тележке супермаркета? Или какую-нибудь чувствительную старушку умилили розовые щечки и пухлые губки? Неужели у меня настолько ранняя дочь, что, когда я ее найду, все вокруг поразятся, как это младенец восьми недель от роду выбрался из машины и отправился на прогулку? А может, Энди по пути к родителям заметил мою припаркованную машину и где-нибудь поблизости тетешкает Наташу? Ему-то разрешено, он ведь отец.

Машину я точно закрыла.

Я сильно стукнулась макушкой о крышу, когда выбиралась из салона, наконец признав, что Наташи там нет. Сколько драгоценных секунд потрачено зря.

В следующий миг потекло молоко, в ноющей груди вспыхнул пожар, затушить который можно, лишь покормив ребенка. Вот только ребенка я потеряла. По-зимнему низкое солнце слепило глаза, пока я прочесывала взглядом окрестности в поисках Наташиного личика, выглядывающего над плечом ее отца. Сейчас… вот сейчас нахлынет волна облегчения, потому что моя дочь нашлась. Сейчас я пойму, что с ней не случилось того, чего я так боюсь, потому что моя искаженная реальность вовсе не реальна.

В этой части парковки было до странности безлюдно, лишь пожилая пара возилась у машины, складывая пакеты с продуктами в багажник.

— Энди… — просипела я, будто внезапно сраженная бронхитом.

Густая слюна комом стала в горле; хватая ртом ледяной воздух, я с каждым вдохом обжигала глотку. Нужно осмотреть всю площадку, заглянуть во все уголки… Но стоило только повернуть голову, как глаза застилал туман, а в ушах раздавался пронзительный свист. И тогда я превратилась в разъяренную самку.

— Таша!

На этот раз горло мне подчинилось, издав звериный рык. Я застыла, широко расставив ноги, стиснув кулаки, выдвинув вперед плечи. Миг спустя я уже металась между машинами, вытянув шею, на пределе голосовых связок взвизгивая имя дочери. По дороге напала на стариков-супругов, те в ужасе вскинули руки, — теперь-то ясно, что они приняли меня за грабителя.

— Вы не видели мою дочь?! Ребенка не видели?!

Вряд ли они поняли хоть слово из моего змеиного шипения, а если и поняли, то ответить не рискнули. Я кинулась дальше — инстинкт подсказывал, что каждая секунда на счету. Я выкрикивала Наташино имя, пока голос не отказал. Я наматывала круги по парковке, между машинами, пока не поскользнулась на замерзшей луже и не рухнула ничком на бетон. На плечо мне легла ладонь. Я подняла голову, наткнувшись взглядом на флуоресцентно-яркий жилет, что навис надо мной… и услышала детский плач.

Вскочив на ноги, вытянувшись, я вся обратилась в слух. Где-то скулила собака, видно изнывая без хозяев в машине; урчал и постанывал автопогрузчик, вынимая контейнеры с товаром из фургона; бряцали друг о друга магазинные тележки, которые подросток в униформе неуправляемым составом увозил с парковки. Все пять моих чувств пришли в боевую готовность. Снова детский плач.

Сквозь наслоения других звуков я отчетливо слышала, что ребенок вопит, визжит, надсаживается криком, требуя маму. Такой же грудной ребенок, как Наташа. Звук сомкнулся в круг, раздирая мой и без того воспаленный череп в шелуху. Плач, визг, крики моей малышки. Я не знала, в какую сторону бежать.

Я поставила ногу на бампер, сделала еще один шаг наверх и выпрямилась в полный рост на капоте синего «форда-универсала», совсем новой модели, — помню, я еще подумала, не осталось бы вмятин. Боже, до чего четко все сохранила память. --">