Карин Эссекс - Клеопатра

умерла час назад.

Теа даже не замедлила шаг. Старухи смотрели в спину девушке, которая спокойно уходила прочь, навстречу своему будущему. А потом, обескураженные ее спокойствием, они робко постучали в дверь, чтобы сообщить царю о смерти его супруги.

* * *

— Клеопатра, теперь ты должна называть меня мамой, — сказала Теа, обращаясь к маленькой царевне.

Девочка наблюдала, как старшая швея помогает Беренике облачаться в праздничное голубое платье. Богато украшенное одеяние окутало фигурку царевны, драгоценные камни ярко горели на великолепной ткани, словно зимние звезды на ясном ночном небе.

— Моя мать умерла, — ответила Клеопатра на чистом греческом, без малейшего акцента. — Она умерла пять месяцев назад. И погребена в царской гробнице у храма Исиды.

На это утро была назначена свадьба. Траур по усопшей царице носили недолго, недолго до неприличия. И теперь черные одежды сменились пышными праздничными нарядами, поражающими роскошью. Их достали из гардеробов, подновили по случаю торжества и заново украсили.

Потом настал черед Клеопатры, а наряжаться она никогда не любила. На манекене висело крохотное платье тяжелого льна, украшенное богатой золотой вышивкой. На вид оно казалось тяжелым и каким-то опасным.

— Милая Клеопатра, — склонилась над ребенком Теа, изо всех сил стараясь придать голосу заботливые интонации. — Будь хорошей девочкой в день свадьбы мамочки и делай все, что тебе велят.

— Моя мама умерла. Я видела ее тело.

Береника закатила глаза. Теа растянула губы в терпеливой улыбке. Старшая швея поморщилась, не сводя взгляда с булавок, которыми она скрепляла платье Береники.

— Наша сестра теперь нам мама, — заявила Береника, любуясь своим отражением в зеркале. — Разве тебе не понятно? В детстве мы с Теа часто играли, будто она — мама, а я — ее дочка. А теперь так и получилось.

— Тети говорят, что это неправильно. Они говорят, что папа не должен был так быстро жениться после маминой смерти, — тихим, упрямым голосом промолвила Клеопатра, понимая, что едва ли осмелится повторить эти слова. — Они сказали, что мама проклинает Теа за то, что она сделала.

— Да ну? — вскинулась Теа. — Что они понимают, старые клячи! Ты кому веришь — им или своей матери?

— Ты — наша сестра, наша мама умерла, — не отступала Клеопатра.

— Я тебя пристрелю, если не замолчишь, — пообещала Береника, приподнимая рукав платья и показывая Клеопатре мышцы. — И ты знаешь, что рука моя не дрогнет. Я — царевна-амазонка, а ты — девчонка, тебе всего четыре года.

Клеопатра смерила взглядом старшую сестру. Береника слов на ветер не бросала. Она прочитала древний свиток, где шла речь о воинском искусстве амазонок. Ее наставник, Мелеагр, потакал фантазиям ученицы, поскольку решил, что это единственный способ обучить девочку греческому языку. Береника твердо уверилась, что происходит из рода этих могучих воительниц, и налегла на тренировки — стрельба из лука, верховая езда и упражнения с мечом. Царевна стала такой же подтянутой и мускулистой, как и дворцовые мальчишки, которых она уже не раз вызывала на состязания.

— Я приняла имя нашей матери, Клеопатра, — не сдавалась Теа. — Отныне я — Клеопатра Шестая Трифена и твоя мама.

— Ты — Теа, — возразила Клеопатра, на этот раз на сирийском.

Этот язык Теа слышала в далеком детстве, но уже успела позабыть.

— Прекрати! — зарычала Теа. — Либо ты будешь говорить со мной на греческом, либо будешь молчать!

Возликовав, что ей удалось вывести Теа из себя, Клеопатра выдала в лицо сестре длинный монолог на сирийском.

— Заткнись! — закричала Теа. — Зачем ты бубнишь на этом языке? Какая муха тебя укусила?

Клеопатра только невинно улыбнулась. Она сама не знала, как ей удается понимать разные языки и диалекты, это было неким волшебным даром, снизошедшим к ней во сне. Не вслушиваясь в речь иноземца, девочка пристально смотрела ему в глаза и понимала значение произносимых слов. Заговорила она в три с половиной года, а через два месяца после четвертого дня рождения маленькая царевна уже могла повторять за рассказчиком целые предложения на египетском, эфиопском, троглодитском, нумидийском и арабском. На этих языках говорили рабы и слуги, привезенные во дворец со всего света. Девочка так и не осилила македонский вариант греческого, на котором изъяснялась царская семья, хотя любила подражать более изысканной --">