Вероника Тутенко - Дар кариатид

Вероника Тутенко Дар кариатид

Светлой памяти моей бабушки Беловой Нины Степановны.

Выражаю огромную благодарность всем, без чьей помощи не был бы написан этот роман — Елене Иванниковой, Яну Зембжуски, Игорю Краевянову, Владимиру Коровину и моей маме Людмиле Тутенко.

Часть I «БЛУДНЫЙ СЫН»

Глава 1 Роза

…В комнате на втором этаже Пассажа было светло даже ночью, когда фонари на главной улице Казани пересмеивались, как огни на новогодней ёлке.

За окном падал, падал снег, алмазно искрился в бесчисленных световых тоннелях, рассекавших темноту.

Маленькое хвойное деревце серебряно поблескивало в углу гирляндами из фольги.

Еще вчера, когда его наряжали к празднику всей семьей, оно казалось маленьким сверкающим чудом. Но сегодня… сегодня все стало иначе…

Совсем не такая ёлка была в доме Полины Сергеевны… Огромная, пушистая, она почти касалась потолка верхушкой, увенчанной звездой. Среди вечной зелени покачивались разноцветные шары и серебристые колокольчики. Во весь широкий красный рот улыбался клоун из фольги…

Как удивленно и радостно смотрела на эту сверкающую красоту Роза! Как красива она была в своем новом светло-розовом платьице, отделанном кремовыми кружевами, и белых туфельках!

Теперь аккуратно сложенный воздушный наряд лежал рядом на стульчике.

Нина смотрела и не могла оторвать глаз от дочки. Какие длинные у спящей Розы ресницы! Ни у кого в целом свете нет таких длинных темных ресниц. Тени от них веерами ложились на румянец щек. И ни у кого в целом свете нет таких льняных белокурых волос! Маленький пухлый ротик Розы был полуоткрыт.

Только теперь, когда у нее появилась белокурая кроха, Нина чувствовала себя по настоящему счастливой. Ма-ма… Нина мысленно повторила короткое нежное слово, представляя, как еще беспомощно, но уже звучно шевелятся губы дочки.

Роза! Другого имени ей нельзя было и придумать — так она была красива!

Лежа на краю кровати, Нина боялась пошевелиться, чтобы не разбудить дочку. «Спи, доченька!» — нежно-нежно прошептала она. Но вдруг ей показалось, что белокурую малышку мучают кошмары, хотя Роза даже не шевельнулась во сне.

Нина бережно взяла дочку на руки. Хотела было спеть колыбельную, но побоялась разбудить братьев. И Толик, и Сережа уже вовсю посапывали на своих жестких кроватях. За ширмой спала мать.

Осторожно, со всей нежностью, на которую была способна, Нина принялась укачивать белокурую крошку. Ресницы Розы затрепетали, и Нина, испугавшись, что она проснется, положила дочку на подушку, и снова сегодняшний день в доме Полины Сергеевны повторился, как на черно-белой кинопленке, но гораздо ярче — со всеми красками и запахами кофе и апельсинов. Так пахнет Новый год.

Полина Сергеевна, очень мудрая женщина и добрая, как фея из сказки, рассказывала, что эта ночь не такая, как все другие ночи в году. И если загадать желание… Но только чего бы пожелать, ведь самая заветная мечта — голубоглазая маленькая принцесса — спала под боком.

Наконец, хитро поблескивая зрачками, Нина бросила на Розу полный нежности взгляд и отчетливо прошептала в темноту: «Я хочу, чтобы у меня было еще много-много таких же красивых кукол!» и, счастливая, закрыла глаза.

…Пушистые хлопья, похожие на клочья сладкой ваты ложились на землю. Стрелки часов отсчитывали последние минуты 1932 года.

* * *

Кариатиды безучастно смотрели на снег, безупречно белый в отблесках новогодних огней. Казалось, эти античные статуи, служительницы храма Артемиды, были здесь всегда. На самом деле — всего пять десятков лет, с тех пор, как модный петербургский архитектор Генрих Руш закончил заказ миллионера Александрова.

Пассаж задумывался как один из первых в Казани доходных домов, но сама суть величественного здания противилась этому.

Позже сестра казанского миллионера, Ольга Александрова- Гейнс, купившая это здание, подарила его городу под музей. Но планировка Пассажа помешала воплотить и эту идею. Здание, предназначенное, казалось, лишь для того, чтобы служить украшением Воскресенской улицы, так и осталось общим домом, где с меблированными комнатами соседствовали конторы, редакции, торговые залы…

Позолота множилась в зеркалах, вызывала волнующие ассоциации с северной столицей, где балы и маскарады особенно пышны. --">