Людо Зубек - Доктор Есениус

его душе образ солнечной Италии, где прошли его лучшие годы — годы студенчества. Гирлянды винных ягод, висящих над головою смуглого грека в красной феске и сборчатой юбке, и черные стручки для сдобных рожков, обсыпанных миндалем, вызвали в нем волну воспоминаний о тех далеких странах, где зреют эти плоды. Ищущий найдет здесь все, чего только пожелает его душа, ибо нет на свете такой редкости, владелец которой поленился бы отправиться во Владиславский зал, чтобы сбыть ее там за сходную цену. Обладатель дорогого товара знает, что во Владиславском зале он найдет не только состоятельного покупателя, но и знатоков, умеющих оценить товар по достоинству. А такая оценка из уст знатока иной раз значит гораздо больше, чем та утроенная сумма, которую тут же отсчитывает вам богатый тупица.

Многих посетителей рукоятки дамасских сабель привлекают куда более, чем их клинки, и о достоинстве этих искусных изделий они судят лишь по украшениям из золота и драгоценных каменьев. Как врач, которому не раз приходилось иметь дело с хорошо отточенным лезвием, Есениус знает, каким хорошим помощником в его практике является нож, режущий, словно бритва. Он пробует пальцем острие этой изумительной стали и одобрительно покачивает головой. Араб, наблюдающий за каждым его движением, широко улыбается, обнажая два ряда перламутровых зубов, и предлагает ему саблю, равной которой нет на свете. Но Есениусу сабля не нужна, с него хватит кинжала, который он носит у пояса. Вот если бы у араба был нож из такой стали… К сожалению, у араба только сабля. И чужеземец-путешественник идет дальше. Он вполне разделяет тот восторг, с каким дамы рассматривают блестящие изделия чешских ювелиров, которые придали формы всевозможных геометрических тел драгоценным каменьям всех цветов и оттенков — прозрачно-чистым бриллиантам, кроваво-красным рубинам, смарагдам, напоминающим цвет горного потока, синим, как небо, сапфирам и изменчивым, переливающимся всеми цветами радуги опалам, а затем вставили их в золотые и серебряные оправы такого изящества, какое трудно себе представить. Однако возгласы удивления относятся совсем не к тонкости мастерства, а скорее к размерам каменьев и количеству золота, пошедшего на изготовление драгоценностей, хотя Есениусу кажется, что именно филигранная работа, достигшая здесь вершин совершенства, должна была бы вызвать наибольший восторг. Но смотришь дальше, и действительность снова подтверждает твою ошибку, снова сделан преждевременный вывод. Если филигранная работа ювелиров — вершина мастерства, что же тогда сказать об искусстве нюрнбергского часовщика, который сумел в железное яйцо величиной с обыкновенную грушу поместить целый часовой механизм? Без маятника, без гирь эти часы, названные в честь нюрнбергского мастера Генлейна «нюрнбергским яйцом», исправно идут. Их даже можно носить в кармане. Еще совсем недавно это восьмое чудо света имел лишь один император, а теперь его можно купить во Владиславском зале. Правда, за него надо отдать целое состояние — на эти деньги можно было бы купить деревню с несколькими десятками крепостных, — но господа из Ружи, Ружмберки, могут себе позволить и такую роскошь. А раз это могут себе позволить господа Ружмберки, то, уж само собой разумеется, почему бы не сделать того же кому-нибудь из Смиржицких, Кинских или Лобковиц… Хотя на дворе уже весна, но бородатый россиянин, меховщик из Новгорода, не может пожаловаться на плохую выручку. За плечами у него висит около двух дюжин всевозможных шкурок. Среди них и дорогой соболь, и куница, и голубой песец.

Заморские фрукты соблазняли своими запахами, ювелирные изделия радовали глаз, шкурки же хотелось трогать, осязать. Ах, какое наслаждение гладить прекрасный, мягкий, белый, черный или коричневый мех! Но не будем неотступно следовать за путником. Только чужеземцы, попавшие сюда впервые, да королевские сборщики пошлин останавливаются перед каждым лотком, не пропуская ни один из них. Не станем прельщаться белизною мраморных фигур языческих богов и богинь, которые выставлены здесь напоказ и своею бесстыдной наготой вызывают возмущение набожных сердец, да к тому же еще находятся в непосредственном соседстве с христианскими святыми, изображенными тут же на стекле одаренными художниками. Несколько дольше доктор Есениус задержался перед лотком с амулетами святых, исцелителей от различных недугов. В каждом из них находилось изображение --">