Сергей Владимирович Карпенко - Врангель. Последний главком

Врангель. Последний главком

И. Я. Лиманской

В. В. Карпенко

ПРОЛОГ

11—13 января 1918 г. Ялта

   — Ни с места! Генерал Врангель?! Вы арестованы!

Дурной сон обратился в явь.

Ноги сковал холод. Горечь беспомощности и унижения вмиг отняла силы... Прокашлявшись, справился с голосом:

   — Одеться-то я могу?..

...Два месяца назад он покинул гибнущую армию.

Свершилось невозможное и чудовищное: отразив не одно нашествие чужеземных завоевателей, русская армия оказалась бессильна перед врагом внутренним — взбунтовавшейся чернью. «Братание» с немцами распространилось, будто чума. Пехотные полки или разбегались, или обращались в орды разбойников. И даже в полках его Сводного корпуса, прежде вполне надёжных, казаки, забыв присягу, принялись разоружать офицеров.

Вызванный Духониным^[1] в Ставку, убедился собственными глазами: агония добралась и до неё. Вместо самоотверженной работы — переливание из пустого в порожнее, растерянность и даже трусость.

Захват власти большевиками, назначение ими прапорщика Крыленко главковерхом и его приказ войскам вступить в переговоры с противником отняли последнюю надежду на оздоровление армии.

Из Могилёва укатил в Ялту, куда ещё раньше, на дачу тёщи, вдовы камергера Иваненко, догадался отправить жену с тремя малолетними детьми.

В Крыму утвердилась власть татарского Курултая и «коалиционного» правительства во главе с адвокатом Сайдаметом. Всю его вооружённую силу составляли Крымский драгунский полк, сформированный из татар, и несколько офицерских рот. В прочность этого подобия керенщины не верилось, а потому, получив от Сайдамета предложение занять должность «командующего войсками», отказался без колебаний.

Облачившись в штатское, решил выждать: должна же найтись в России сила, способная поставить хама на место и водворить порядок.

Отсыпался, приходил в себя среди милых и дорогих лиц. Принялся за воспитание сына и дочерей, как-то неожиданно быстро повзрослевших, пока он воевал. Но всё сильнее тревожился за родителей, оставшихся в Петербурге: наверняка несладко им там, бедным, под пятой большевиков — немецких агентов и наглых узурпаторов власти. Звал приехать, но письма и телеграммы оставались без ответа.

За неделю до Рождества дошли слухи о зверской резне флотских офицеров в Севастополе, учинённой матросами. Вслед за слухами появились насмерть перепуганные очевидцы. От жутких подробностей кровь стыла в жилах.

Обнадёживающие известия достигли Ялты только в первых числах нового года: генерал Корнилов уже на Дону и формирует вместе с Алексеевым добровольческие части. Засобирался: хлопотал о гражданском паспорте, выискивал по дачам знакомых офицеров, писал сослуживцам. Прикинув так и эдак, выбрал маршрут понадёжнее: пароходами РОПиТа^[2] до Ростова с пересадкой в Керчи.

Всё было готово к отъезду, когда третьего дня в Ялте случился большевистский переворот.

Местный отряд Красной гвардии, выдавив в горы два эскадрона Крымского драгунского полка, охранявших Ливадийский дворец, захватил город. Из Севастополя к ним на подмогу подошло судно, и с него высадились матросы. Стены зданий и тумбы на набережной оклеились белыми листками: извещением о переходе власти к Совету рабочих и матросских депутатов, приказом «бывшим офицерам» сдать оружие и призывом к «сознательным трудящимся» записываться в Красную гвардию.