Валерий Яковлевич Брюсов - Валерий Брюсов_АЛТАРЬ ПОБЕДЫ (Повесть IV века)_1913-020 (Глас А.Л.№1)

тоже виднелось немалое число других судов, начиная с
громадной гептеры, опередившей нас, до
маленьких гребных лодок, зыбко качавшихся
на волнах, поднятых нашим кораблем.

происхождение. Бродя без цели по улицам,
зашли мы в отдаленную часть города, около
канала, соединяющего Тибр с морем, пустынную в тот час, отдаваемый обычно полуденному отдыху. Здесь одно происшествие
привлекло внимание не столько мое, сколько
моего товарища.

Раздались громкие приказы магистра корабля, и матросы забегали по палубе, приготовляясь к причалу. Все другие наши попутчики
стали собирать свои вещи, и мы с Ремигием
последовали их примеру.

На углу набережной и одной из поперечных
улиц мы увидели двух скромно одетых девушек, которых явно притеснял человек высокого роста, в сирийской шапке. Девушки
пытались уйти от него, но он, загораживая
им дорогу, чего-то настойчиво от них добивался, видимо, к большому их замешательству. Если бы я был один, я, конечно, не подумал бы вмешиваться в уличную ссору, но Ремигий любил приключения и был то, что называется, забияка. Не раздумывая, он бросился вперед, и через несколько минут его
спор с сирийцем перешёл в ожесточённую
брань.

II.
Мы переночевали в Порте, в гостинице, и утром нашли себе места в одной реде, отправлявшейся после полудня в Рим. Время до
отъезда мы решили посвятить осмотру города, в котором немало любопытных зданий,
несмотря на его сравнительно недавнее

Когда я отважился приблизиться, я услышал
такие слова Ремигия:
— Если ты думаешь, приятель, что сирийский
колпак придал ума твоей голове, ты весьма
ошибаешься: и святое Писание говорит нам,
что в гробах повапленных бывает смрад и
нечистота. И если ты полагаешь, что довольно нарумянить щеки и завить бороду,
чтобы женщины всего мира побежали за тобой, то знай, что говорит поэт о боге Любви:
«Лютый и дикий, злой, как ехидна!» А что до
твоих намеков, будто ты толкаешься среди
придворных слуг и что поэтому всякому
твоему доносу дан будет ход, то вспомни,
как смотрели на сикофантов древние греки,
наши учители во всяческой мудрости: они
доносчиков почитали наравне с волками. Говорю тебе, если ты не оставишь тотчас этих
двух девушек в покое, я схвачу тебя поперек
тела и сброшу в воду, а ты уже оттуда выплывай, как знаешь. И если, проплывая, барка разобьет тебе в это время череп, она
только избавит Рим от лишнего негодяя.

Сириец оглянулся кругом и убедился, что
поддержки ему ждать неоткуда, так как набережная была совершенно пустынна, двери
складов и сараев, тянувшихся вдоль нее,
плотно заперты и на судах, стоявших в канале, не виднелось ни одного человека. К тому
же и я, как ни были мне всякие уличные споры ненавистны, не поддержать товарища в
опасности считал нечестным и всячески выражал готовность прийти к нему на помощь.
Поэтому сириец, не обладая, по-видимому,
особым мужеством и не желая один иметь
дело с двумя противниками, от своих притязаний предпочел уклониться и, отступая,
сказал нам:
— Напрасно, молодые люди, не в свое дело
вы вмешиваетесь. Я этих девушек вовсе не
обижал, но, напротив, желал им оказать некоторую услугу! Я их предупреждал, что кое
в чем они поступают неосмотрительно и это
может повести их к беде. Если они меня
слушать не хотят, тем для них хуже будет.

Две девушки были далеко не похожи друг на
друга. Одна, которая казалась моложе, была
одета хотя и бедно, не без некоторого щегольства; у неё было милое лицо германки, с
детскими глазами и алыми губами; во время
спора она как бы пряталась за свою подругу
и, минутами, почти готова была заплакать.
Другая девушка, одетая в паллу темного
цвета и бывшая старше на вид, с лицом суровым и строгим, не отступала перед угрозами сирийца, но давала им решительный
отпор. Услышав его последние слова, она
сказала горячо:
— Лжешь, сириец! Думаешь, мы забыли, с какими предложениями ты к нам обращался!
Женщине повторять их непристойно, но если
эти благородные молодые люди избавят нас
от твоих притеснений, у нас найдутся защитники, которые дадут тебе должный ответ.

— А ты забыла, — возразил сириец, — что ты
и твоя сестра прятали между своими вещами
в гостинице!
— Гнусный соглядатай! — воскликнула девушка. — Не знаю, что тебе показалось, когда заглядывал ты в какую-нибудь щель или
замочную скважину, но, клянусь святым Крестом, ни в чем --">