Василий Иванович Балябин - Забайкальцы. Т.2

Иннокентием Раздобреевым. Человек десять сидели на бревнах в ограде, укрываясь за высоким забором; остальные забрались в избу, — она стояла на бугре, и из окон хорошо был виден весь поселок.

Парнишка, не задерживаясь в ограде, — сразу в избу, передал бумажку Раздобрееву, тот пробежал ее, удивленно пожал плечами, перечитал еще раз.

— Ничего не пойму. Велит Самуил пару лошадей в хорошей запряжке и пятерым вершным начеку быть.

Все, недоуменно переглядываясь, заговорили враз:

— Это ишо что за фокусы!

— Написали бы хоть яснее.

— Спросить парнишку-то, — может, слыхал что-нибудь.

— Чего спрашивать, — раз велел, стало быть, надо.

— Михайло, сбегай к Матвею Семенычу, тут недалеко. Пускай запрягает пару в тарантас и ехать налаживается.

— А куда подавать-то?

— Потом скажем, пусть ждет приказу.

* * *

Хозяин дома, куда заехали на постой офицеры, высокий благообразный старик с бородой серо-конопляного цвета, принял нежданных гостей весьма любезно. Он провел их в обширную горницу со множеством икон в переднем углу и цветами на окнах, приказал старухе и двум невесткам готовить обед.

Есаул и его спутники — круглолицый, бритоголовый сотник и молодой щеголеватый брюнет хорунжий — принялись раздеваться. Есаул свой полушубок, папаху и шашку повесил на сохатиные рога, что прибиты на стене около дверей, револьвер в коричневой кожаной кобуре положил на стул.

— А как, хозяин, перед обедом-то не найдется у вас? — Есаул, улыбаясь, щелкнул себя пальцем по воротнику.

— Отчего же не найтись, для хороших людей из-под земли достанем.

— Премного вам благодарен, извините, как ваше имя-отчество?

— Парфен Андреич.

— Парфен Андреич, сейчас наши вестовые пристроят лошадей, один из них придет сюда, поможет, что надо на кухне.

— Не беспокойтесь, господа, все будет в порядке.

Хозяин вышел. Есаул, потирая руки в предвкушении выпивки и сытного обеда, подмигнул офицерам.

— Удачно получается, господа, угадал я, куда заехать. Видно, хо-о-роший человек Парфен Андреевич.

— Хлебосол забайкальский, — отозвался на это хорунжий, причесывая перед зеркалом смоляно-черный чуб.

— Посмотрим, чем он нас угостит. — Бритоголовый сотник присел к столу. — Я, признаться, проголодался, как волк в зимнюю пору.

Вскоре, к великому удовольствию офицеров, на столе появилась бутылка водки, холодная закуска и такие жирные щи, что от них и пар не шел, хотя они и были только что из печки.

Офицеры, чокнувшись с хозяином, выпили по стопочке, закусили прозрачным, янтарного цвета, холодцом, выпили по второй и только принялись за щи, как дверь в горницу с шумом распахнулась и в нее, с пистолетами и гранатами в руках, ворвались трое: Семенихин, учитель Бородин и Самуил Зарубин.

— Руки вверх! — крикнул Бородин, потрясая зажатой в кулаке гранатой.

— Кто это, что? — Побледневший есаул медленно поднял дрожащие руки. Его примеру последовал хорунжий, выронив из рук ложку. Не растерялся бритоголовый сотник: стремительно выпрыгнув из-за стола, он кинулся к двери, где висела его шашка, но, встреченный кулаком Зарубина, грохнулся на пол. Однако он снова вскочил, как подброшенный пружиной, схватил стул, но сзади его облапил хорунжий.

— С ума ты сошел, перестань, — упрашивал он сотника, пытаясь удержать его за руку. Тут подскочил Зарубин, вдвоем они заломили сотнику руки за спину, связали их ремнем. Но и связанный, сотник продолжал отбиваться, успел пнуть Зарубина, а хорунжему плюнул в лицо со словами: «Трус, изменник!»

Но он уже ослаб от борьбы, не мог сопротивляться. По лицу его бисером катился пот. Тяжело дыша, он привалился к стене спиной, глядел, как есаул под диктовку Бородина писал что-то на листке, вырванном из блокнота. Зарубин снимал с вешалки офицерское оружие, помогавший ему в этом Семенихин оглянулся на сотника, взгляды их встретились.

— Чего медлишь?.. Стреляй, гад! — прохрипел, задыхаясь, сотник. Серые отчаянные глаза его искрились злобой. — Убивайте… Но помните… за нас вы… сучье отродье… шкурой своей… поплатитесь…

— Не пугай, мы не из пугливых. — Семенихин подошел ближе, глянул на сотника в упор, губы его расплылись в презрительной улыбке. — Успокойся, сотник, убивать мы вас не собираемся.

— Так я тебе и поверил.

— Можешь не верить, дело твое. Отвезем под конвоем до Борзи и отпустим. Но предупреждаю, — Семенихин --">