Римма Сергеевна Блахова - Сибирская Голгофа

Сибирская Голгофа

"Горе живущим на земле и на море!

                потому что к вам сошел дьявол в сильной ярости,

                зная, что немного ему остается времени"

                 (Откр.12:12)

 Я – человек. Я порабощен Белым Камнем. Он королевски величествен , грозен и беспощаден. Он  жестокий подземный правитель  и равнодушно поглощает все живое, что прикасается к нему. Ежедневно на рассвете , я  опускаюсь в его мерзлое чрево , освещенное карбидными лампами   и  до ночи  ненавистно  наношу 8000 ударов  киркой по  грязно-белому монолиту.  В ответ на мое вторжение он некоторое время угрюмо  молчит , потом  сонно зевнув, рассыпается большими валунами  и  мелкими фракциями на щебень, гравий, крошку,  мстительно вдыхает  в меня известковую пыль, она рвет на куски мои легкие  и вместе с  тяжелым кашлем вырывается изо рта красными лохмотьями.

 Камни, камни, везде только камни с многообразием расцветок и рисунков ….застывшее в вечности  время земли…  И  здесь, на грани разума и безумия, обессилевший и  угнетенный , в полном сознании своей безнадежности и  предстоящей гиблости ,   я ошалело ищу  Бога…

 Я ищу его всюду : в полумраке,  выедающем и сосущем мои глаза, в величественных, надменных стенах природного минерала, стоящего  плотной цепью, шарю  Бога  слепыми, окоченелыми  кистями  в плотном  цементной дымке, но безуспешно…

А может быть еще мгновенье и ,  именно  сейчас , произойдет  чудо  и ОН –Сын Человеческий  войдет сюда в своем блеске и великолепии , с любовью обнимет меня, ободрит, обогреет …Или быть  может , он уже стоит позади меня   и с кроткой  улыбкой ждет , когда же я его замечу и тянет  ко мне теплые , большие ладони.

 Я быстро оборачиваюсь назад – там никого,  мечусь из одной стороны в другую  , но  нет – никого… утешаю себя мыслями , что еще немного нужно перетерпеть, перенесть    и ОН обязательно придет. И я , собирая в руках последние силы, с неистовством  долблю  кайлом, удар за ударом, взмах за взмахом, вздох за вздохом….Объемные примеси кварца и доломита делают известняк крепким и плотным, но где-то жилками проскакивают  пористые частицы органики , вобравшие  влагу , и  там-то ,   местами , он  поддается моей непрочной руке  . Сыплется , отбивает  мне больные промерзшие  ноги, расходится вокруг  облаком пыли. Мои омертвелые ладони щупают его неровные бока и уже не ощущают их шершавости, я гружу его на тачку , помогая себе ломом и огромной лопатой.

 Больше всего на свете  я не люблю   ненавистный , смертоносный запах , идущий от Камня. Он иссушает ноздри , по – хозяйски  пробирается по истерзанной носоглотке , оставляет  за собой серный , солоноватый привкус Вечности. Он пахнет едким холодом и льдом, безжизненностью и печалью, которые поселились не только в моем теле , но и Душе.

 Едва ли  во мне найдутся искры тепла,   жгучий мороз этого подземелья  заковал мои чресла, обтянутые тонкими , безобразными тряпками  -это все , что осталось от моего прежнего костюма,  они давно расползлись на мне и свисают  уродливыми  лохмотьями.  Мое тело ожжено холодом    и полностью  проморожено. Когда моя рука поднимается для нового удара киркой я , взглядом  уставшим искать свет, вижу только   обмотки   забитого белой пылью  тряпья, откуда  проглядывают распухшие багрово-синюшные пальцы. Я  не знаю,  что ими еще движет при ударах киркой, наверное они уже не принадлежат  мне  и кто-то другой ими управляет…, но нет, нет…они все еще живы: я чувствую боль , онемение  и мелкую дробь ледяных игл. Когда становится невмоготу терпеть,    я пытаюсь согреть их  собственным телом,  засунув в подмышки или пах …  Суровая сибирская стынь , вечный голод и этот безумный, бесконечный штурм Белого Камня  сводят меня с ума , парализуют   сознание ,  Душу , отключают  сердце…

 Быть  может    я навсегда утратив  что-то присущее людям  и   в некоторой степени уже   безумец  ,  потому  что туман безразличия полностью накрыл  меня.  Я не знаю,  который сейчас час,  где именно нахожусь, меня не тревожат  и не  смущают   стоны, крики,  таких же обреченных рабов, как и я… Эти белые призраки, покрытые  цементной  пудрой,  скользят легкими , печальными  тенями в безликом танце  , отбрасываемой  карбидной лампой , а внутри каждого -обреченность.  Вечная  полутьма, тихое горе, ни