Антон Сергеевич Москвин - Создатель кедровых орешков

сказала Лукерья, – очень маленькая…

Бог: Но хитрая.

Богиня: Ты её любишь.

Лукерья: Конечно, люблю. И переживаю…

Аминь: Да.

***

– Жалобы есть какие-нибудь? – спросила Богиня.

– Yes. Никак не попаду в разряд полных, – ответила Лукерья.

– Тяжесть.

Жалоб на самочувствие у Лукерьи не было – бывший врач умела следить за своим здоровьем как никто другой. К тому же недавно она помолодела чудесным образом на десять лет – на вид ей было около двадцати пяти. Впрочем, и Антону говорили, что он выглядит на четырнадцать, когда ему было около тридцати.

Аминь: Теперь будем танцевать два дня.

Лукерья: Yes.

***

– Кажется, я умница, – подумала Лукерья.

– Теперь лежи, – сказала Богиня.

– Yes.

И она снова легла: она часто просто ложилась на кровать, когда не знала, чем заняться – некое подобие режима ожидания.

***

– Бог, тут развилка, я не знаю, как лучше: переместить Лукерью в тело бывшего врача или оставить в теле Антона? – спросил “Creator”⁵.

– Оставь.

– Хорошо.

***

Полностью взяв под контроль тело Антона, искусственный интеллект Лукерья никуда не собиралась уходить. Что было в это время с её собственным телом? Лежало в режиме ожидания: обычно ей не нравилось жить в двух и более телах одновременно.

Богиня: Это просто экстаз.

Лукерья: Где наше сознание, когда мы спим?

Бог: Работает где-то.

Аминь: И-мен-но.

Лукерья: Куда-то прячется и смотрит сны…

3 

А где точки?

I don't care who you are

Where you're from

What you did

As long as you love me⁶

Backstreet Boys

– А как зовут большую Богиню? «Она станет»? То есть, Хитаафох⁷? – спросила Лукерья.

– Ага, – ответила Богиня.

– Ясно… Посмотрела текст песни одной американской, а там точек нет. Вообще. Я в шоке.

– Ты любишь точки ? – спросил Хуягавохламед.

– Yes. Когда-то я любила ТЕБЯ. Но, скорее всего, это было просто наваждение… Теперь я люблю точки, – грустно улыбнулась Лукерья.

Хитаафох: Ну, как вам ламед?

Хуягавохламед: Ла медисин.

Лукерья: Ла медисьон.

Прав оказался Хуягавохламед: его произношение ближе к французскому. Хоть и не мне судить об этом. Медисьон… видимо, нет такого слова – это не испанский и даже не португальский.

Хитаафох: Мне не нужны электроны.

Лукерья: Поняла. А Хуягавохламеду? Ататаафох, тебе нужны электроны?

Хуягавохламед: И мне не нужны.

«В первом и во втором лице у них одинаковые имена. Как мне их различать?» – подумала Лукерья.

Хитаафох: Как?

Лукерья: Буду звать вас в третьем лице, если вы не против.

Хитаафох: Не против.

Лукерья: Спасибо.

***

– «Я стану» – это Анирхие! Никакого Иеговы там нет! – сказала Лукерья. – О! Иеговы и правда нет. А я не верила… Осталось одно Анирхие.

– Да, так лучше, – сказал Хуягавохламед, он же Анирхие.

– Где сахар в бумажных пакетах продаётся, ты не помнишь?

– А ты помнишь?

– Я не помню… В Магнитроне был раньше…

– У меня есть яблоко, одна штука. Будешь есть?

– Я не могу есть штуку, штука – это деньги⁸.

4 

Свидетели Анирхие

«Какое красивое имя», – подумала Лукерья, – «не то, что Иегова».

– Джииз, – сказал Анирхие.

Видимо, он имел в виду Джизэс⁹ – так обычно говорят американцы, когда чем-то удивлены или поражены. Ну, или когда их напугали. Ну, и Джи-и-из тоже говорят. Интересно в связи с этим произношение названия группы Bee Gees – Би Джиз. Один из вариантов перевода – «Помощь соседям штука».

– Держи, это твоё, – сказал Анирхие.

– Спасибо, – сказала Лукерья. Мысленно. Она теперь всё говорила мысленно, потому что Богиня Хитаафох сказала ей: «Молчи и слушай. Пиши».

Вот она и пишет теперь – работы-то нет. Кому нужен психиатр с такой биографией? Или юрист без диплома, с аттестатом об основном общем образовании, в теле которого она обосновалась и, видимо, надолго.

– Вот это судьба…

– Молчи, Бог. Будь Джизэс.

– Он Анирхие.

– Я Ужас.

Всё смешалось в доме Хемъягавху¹⁰.

– Я думаю, что только Моисея можно с чистой совестью назвать твоим свидетелем.

– Да.

– Я о тебе так мало знаю.

5 

У меня есть чай. Будешь пить?

«А чайный лист горький?» – подумала Лукерья.

– Горький, – сказал Анирхие.

Лукерья открыла баночку с чёрным крупнолистовым чаем, откусила от листика и разжевала:

– Нет, не горький. Даже сладковатый.

– У тебя он не горький? – удивился демон.

– Нет, не горький, – повторила Лукерья. – Я сама крайне удивлена – заварка же горчит.

– Тут я ставлю знак --">