Александр Леонидович Струев - Царство. 1958–1960

летит. Однажды она Илюшу отчитала, когда он с улицы кошку принёс.

— Что ей неймется? Животные всегда с людьми жили!

— Мусора, говорит, от живности много.

— Разве может такое очарование мусорить? Ну, посмотри! — Лёля подняла четвероногое существо над головой. — Он чистюля! Послушай, как урчит! — подставляя котёнка мужу под ухо, продолжала она. — Ишь, как радуется!

— Как паровоз наяривает! — подтвердил Сергей и тронул котика. — Мягкий!

Кот счастливо щурился.

— Ты останешься здесь, понял, Марсик? Не балуй! — опуская котёнка в кресло, назидательно проговорила хозяйка.

Молодые спустились в столовую.

— Через десять минут отец подъедет, — увидев сына, сообщила мать. На Лёлю Нина Петровна смотрела с вызовом.

Никита Сергеевич появился быстрее и тут же уселся за стол — на работе не ужинал.

Ужин почему-то называли диетическим. На стол подали голубцы, отварную курицу, цветную капусту, тоже сваренную, и простоквашу. Простоквашу, как правило, забирали с собой, чтобы выпить непосредственно перед сном.

— Мне ножку! — указал на курицу глава семейства. — А вторую — Серёже!

Лёля есть не хотела и сидела с пустой тарелкой. Скоро компанию дополнил Алексей Иванович Аджубей, который сегодня припозднился, — редколлегия затянулась. Аджубей всегда садился по правую руку от тестя, предусмотрительно подавая Никите Сергеевичу хлеб, соль, перец, соус — всё что требовалось. Сделавшись главным редактором «Комсомольской правды», Аджубей стал ходить исключительно в костюме и при галстуке. Даже дома невозможно было увидеть его в свитере или рубашке, он всегда был, точно на официальном приёме.

— А чем костюм плох? — удивился редактор, когда жена интересовалась, не хочет ли он переодеться. — Костюм организовывает. Интеллигентные люди носят исключительно костюмы.

— Правильно! — добродушно подмигивал Никита Сергеевич. — Я не такой воспитанный, могу украинскую вышиванку одеть или в пижаме на завтрак заявиться, а новое поколение, такие как Алексей Иванович, — народ вдумчивый, передовой, поэтому и не снимают костюмы. Ему, — тыкая в сторону зятя, продолжил Хрущёв, — костюм к лицу. Только перебарщивать не надо — сегодня один костюм, завтра — другой, надо быть скромнее, три костюма есть — и достаточно!

Но Аджубея нельзя было назвать скромным, да и хрущёвская невестка застенчивостью не отличалась. Лёля появлялась всегда в разных одеждах, складывалось впечатление, что у неё несметное количество нарядов. В последнее время девушка стала носить крайне короткие юбки, чем вызвала справедливые нарекания Нины Петровны.

«Что у тебя за вид? Марш переодеваться!»

«Сейчас все так ходят!» — не собираясь никуда идти, отвечала испанка.

«Такое впечатление, что ты не комсомолка!»

«Надо жить в ногу со временем! Если угодно знать, я ползарплаты в Фонд Мира отдаю!»

«Твой внешний вид этому противоречит!»

«Это вы не следите за модой!» — не собиралась уступать невестка.

Нина Петровна кипела от возмущения.

«На какие средства ты наряды покупаешь?!»

«Сама шью! Ткани в магазинах полно продаётся, и очень хорошей!»

«Хорошая ткань дорого стоит!»

«Я перевожу с английского и испанского, на ткань хватает!»

Супруга Хрущёва не нашлась, что сказать.

Сергею были неприятны разговоры на повышенных тонах. Он понимал, что между матерью и женой сверкают молнии. Алексей Иванович Аджубей и его супруга также не одобряли непристойного вида и вызывающего поведения своенравной Серёжиной жены.

«Точно кинозвезда какая-то!» — качала головой Рада.

«Дойдет до того, что сам Никита Сергеевич ей скажет!» — шипела Нина Петровна.

«Чего вы на Люлю набросились? Живите дружно!» — не реагируя на яростные перепалки, мирил всех глава семейства.

Лёля подхватила из вазы апельсин и принялась чистить. Хрущёв нацелился на второй голубец, обильно поливая его сметаной.

— Я, Никита Сергеевич, хотела к вам с просьбой обратиться, — вдруг сказала Лёля.

— Чего?

— Нельзя ли устроить меня на телевидение?

— На телевидение?

— Да. Диктором.

— Диктором? — изумился Хрущёв.

— Из меня получился бы замечательный диктор. За телевидением, Никита Сергеевич, будущее, а газеты — скучнейшее дело, листать замучаешься, всё мелким шрифтом, фотографии неясные — прошлый век! — с напором продолжала она.

После подобного вывода и терпеливый Аджубей возмутился:

— Это потому --">