Вячеслав Леонидович Кондратьев - День Победы в Чернове

могу подъехать…

— Сегодня?

— Сегодня, наверное, уже поздновато…

— Нет, не поздно. Если вы можете?

— Вообще-то могу, — согласился я. — Ваше отчество, Лидия…

— Андреевна…

— Ну хорошо, тогда я еду.

Ехать надо было куда-то к чёрту на кулички в Кожухово. Ладно, возьму такси.

По дороге зашёл в магазин. Выработалась какая-то пошлая привычка — идя в гости к женщине, тащить к ней вино. А ведь когда-то, наши деды у самовара, под чаёк вели разговоры о смысле жизни и судьбах русской интеллигенции. С трудом ловлю такси и еду.

В машине раздумываю о предстоящей встрече… Голосок у этой Лидии довольно приятный, но особа, видать, решительная. Такие женщины меня как-то пугают. Сколько ей может быть лет? Вынимаю бумажку из адресного бюро — Лидия Андреевна, 1924 года рождения. Значит, тридцать восемь. Кто же мне дал её телефон? Кто?

Такси несёт меня по иллюминированной Садовой. 3а Крестьянской заставой огней уже меньше, а само Кожухово — это уже сплошная темень. С трудом разыскиваю дом, поднимаюсь на четвёртый этаж, звоню. Дверь открывается сразу, и я мужским, довольно бесцеремонным оценивающим взглядом оглядываю стоящую передо мной женщину, но сразу же мне почему-то становится стыдно за свой взгляд, за то что от меня разит вином, и я отвожу глаза. Во всей фигуре этой женщины была какая-то беззащитность и потерянность. А её серьёзный вопрошающий взгляд сразу отрезвил меня.

— Проходите. Раздевайтесь.

Снимая плащ, вынул из кармана бутылку, уже понимая, что это неудобно, что это ни к чему, но по какой-то проклятой инерции все же вытащил и протянул ей.

— Сегодня же праздник… — промямлил я.

— Понимаю, — сказала, но бутылку поставила на тумбочке в передней.

Войдя в комнату, я чуть было не брякнул, что она довольно смелая дамочка — пригласила в такой поздний час незнакомого мужчину, — но вовремя опомнился. Я понял, что мой ироничный и немного снисходительный тон, которым я обычно разговариваю с женщинами, здесь не годится.

— Садитесь. И скажите, когда и где вы получили наш сретенский телефон?

— В сорок втором году. Подо Ржевом. Вот, смотрите! Я вынул красноармейскую книжку в синем переплете и показал. Рядом со схемой нашей обороны и названием деревень, которые я проходил, карандашом был записан телефон. — Кроме телефона, я ничего тогда не записал. Видно, мне это было не нужно, я рассчитывал запомнить, кому и от кого я должен был позвонить. Но сейчас забыл.

— Когда вы записали?

— В сорок втором…

— Какого числа?

— 27 апреля.

Она вздохнула.

— Значит, в апреле он был ещё жив. Вы совсем его не помните?

— Хоть убейте. Кем он был — рядовым или командиром?

— Капитаном.

— Капитаном? — протянул я. — Погодите, погодите… Он был немолод?

— Тогда ему было двадцать шесть. Он уже окончил университет и до войны работал.

Я сморщил лоб, стараясь уловить какие-то неясные, но всё же всплывшие воспоминания.

— Его звали Виктор, — досказала она. Но это имя ничего мне не говорило, да и не мог я знать по именам всех капитанов, что были в нашей бригаде. — Он был очень высокий, худой… — добавила Лида,

И тут я вспомнил. Нет, я не забывал этого человека и буду помнить до конца дней, только он не связывался у меня с телефоном, записанным на красноармейской книжке.

— Это было после первого боя… — начал я и paсскaзал ей, как ночью, приведя с передовой батальонную разведку, я присел у блиндажа комбата — измученный, ошарашенный неразберихой и хаосом первого боя, нескладного, неудачного нашего наступления — и как ко мне подошёл какой-то капитан из второго батальона и спросил: «Вы оттуда?» — «Да», — ответил я. «Подождите меня», — сказал капитан и отошёл. Через несколько минут он вернулся и принёс мне кружку водки, кусок мяса и хлеба… И как после этого, захлебываясь, я рассказал ему о том, что творилось на передовой, рассказывал долго, пока не свалился и не заснул…

— Это был он, — сказала Лида.

— Почему вы так уверены?

— Он писал мне, как расспрашивал какого-то сержанта о первом бое и накормил его.

— Но я больше его не видел.

— Значит, видели, раз получили от него телефон.

— Возможно, когда я проходил раненный мимо штаба… он заметил меня… Но знаете, я был в таком состоянии, в шоке… Но, значит, так было, иначе откуда у меня этот телефон.

— Да, наверное, так и было. — В её голосе я заметил некоторое разочарование. — Сейчас я вам покажу… эту… --">