Иван Федорович Золотарь - Записки десантника. Повесть

затратившую много сил и энергии, чтобы запастись в Москве всем необходимым радио-имуществом.

- Не волнуйтесь, девушка, - успокаивал Таню невысокий, сутуловатый, одетый в кожаную тужурку комиссар бригады Чулицкий. - Не было еще случая, чтобы партизаны не нашли в лесу то, что требуется.

- Что верно, то верно, - поддержал его один из командиров, выделявшийся из среды партизан своим плоским, изрытым оспой лицом и крупным мясистым носом, какой нередко встречается у людей, пристрастных к спиртному. - В лесу партизану разве только невесту найти трудно.

- Невесту, товарищ Захаров, после себе будешь искать, а сейчас возьми ребят своего отряда и займись розыском мешка, - приказал Лопатин.

- Товарищ комбриг! Разрешите и нам отправиться на розыски груза, - раздался за моей спиной знакомый голос.

Я обернулся и увидел Бориса, Николая и Артура. При свете ярко пылавших сухих бревен я смог впервые бегло разглядеть эту троицу. Впереди стоял Борис Качан - широкоплечий, русоволосый паренек лет восемнадцати, с крупными чертами лица и упрямым выражением глаз. Стоявшие позади него Николай и Артур резко отличались друг от друга. Высокий, статный, с тонкими правильными чертами лица и спокойным взглядом, Николай казался красавцем рядом с низеньким, широкогрудым, с покатыми плечами Артуром, небольшое личико которого с шустрыми, плутоватыми глазами не отличалось особой привлекательностью.

- Хотите показать москвичке, какие вы ловкие? - усмехнулся комбриг. - Ну что ж, раз на то пошло, можете отправляться. Только уговор: с пустыми руками не возвращаться..

- Есть не возвращаться с пустыми руками! - отчеканил Борис.

Разведчики с решительным видом направились в сторону леса.

- Присядем пока к огоньку, - предложил Лопатин. - На базу двинемся с восходом луны.

Расселись у костра. Все много и жадно курили, похваливая московский табачок. Струйки дыма вились над нашими головами и в ярком освещении казались розовыми. Высокие языки пламени устремлялись в черное небо, выхватывали из темноты полукружье лесной опушки, пробегали красноватыми бликами по лицам партизанских командиров.

«Ба, да ведь у меня в кармане письмо», - вспоминаю я и вручаю конверт начальнику оперативной разведки Рудаку. Высокого роста, сильный, этот воин с мужественным лицом не может скрыть волнения, когда у него в руках вместе с письмом жены оказывается фотография маленькой дочурки.

- А ну, покажи, какая она у тебя!

- У, глазастая! Вся в папу, - обступают Рудака остальные командиры.

- А как насчет вооружения и боеприпасов? - обращается ко мне начальник штаба Большаков, и моложавое лицо его - под стать молодцеватой, подтянутой фигуре - почему-то выражает смущение. - Скоро Москва подбросит их нам?

Я называю количество пулеметов, автоматов, взрывчатки, упакованных в мешки и приготовленных для отправки в бригаду со следующими самолетами.

- Несу-у-ут! - проносится в этот момент по поляне радостный крик.

Но радость оказалась преждевременной. Партизаны отряда Захарова принесли только парашют.

- А где же мешок? - сухо спросил Лопатин.

- Мы обыскали всю поляну вокруг того места, где обнаружили парашют, но груза нигде не оказалось, - доложил Захаров.

- Странно, куда же мог деваться мешок? - промолвил Рудак. - Тут что-то не то…

- Да он, наверное, оторвался в воздухе от парашюта и лежит сейчас где-нибудь в кустах. Как его найдешь в такой темноте? - оправдывался Захаров.

Густые брови Лопатина сердито метнулись к переносице, глаза сощурились. Чертами лица и всей фигурой Лопатин напомнил мне в этот момент Чапаева. Недоставало только чапаевских усов.

- Володя! - обратился он к Рудаку. - Возьми с собой людей и пойди на розыски мешка сам. Осмотри хорошенько всю местность.

Рудак отправился было исполнять приказание, но в этот момент показались Качан, Капшай и Ржеуцкий с грузовым мешком. Они нашли его на другой стороне поляны.

Пока распаковывались мешки и распределялся по отрядам груз для переноски на базу, показалась луна. Загасив костры, мы тронулись в путь. Пройдя небольшое расстояние поляной, колонна углубилась в лес, дохнувший на нас острыми запахами хвои, прелых листьев и болота.

Чувствовалось приближение утра, когда мы ступили на партизанские кладки - толстые, очищенные от сучьев длинные стволы вековых сосен, положенные в один ряд на топкое болото. По скользкой поверхности стволов идти было трудно. Движение сильно --">