Борис Бем - Два капитана, или День рождения фюрера

БОРИС БЕМ Два капитана или день рождения фюрера

Вместо предисловия:

10 июня 1936 года. Москва.

…Обстановка в зале располагала к интиму. Оркестр наигрывал итальянское танго и несколько танцующих пар, вернее их силуэтов,  можно было различить в тусклом свете боковых настенных светильников. В самый последний миг, когда только заиграла музыка, к столику, где сидела  Марийка со своей подружкой, тоже студенткой музыкального училища, подошел галантный  молодой человек в незнакомой офицерской форме и, сделав любезный реверанс, пригласил на танец. Музыка лилась медленная и наполняла зал волшебными ритмами, оркестр играл увлеченно и слаженно. Офицер танцевал великолепно, держал Марийку по- рыцарски за талию и таинственно молчал , она же сосредоточенно изучала блестевшие в полумраке  плетеные узкие погоны кавалера. Наконец, музыка прекратилась, в центре зала вспыхнула  хрустальная люстра, и девушка  стала разглядывать свой возможный «кошелек» на сегодняшний вечер. В училище она слыла прилежной и способной  студенткой, получала стипендию,  с пафосом выступала  на  комсомольских собраниях и занималась спортом, у нее был первый спортивный разряд по волейболу. Но нравственностью высокой не отличалась! Мальчиками Марийка не была  обделена. Все на курсе были от нее без ума. Еще бы! Стройная, сто семьдесят сантиметров роста, ноги от ушей, улыбка, как у Любови Орловой. Да что там Орлова, чем она, Марийка, хуже самых раскрученных голливудских звезд?  Девушка жила двойной жизнью: с одной стороны она ничем не выделялась среди сверстниц, разве что своей рациональной рассудительностью, а с другой.. . Пожалуй, эту сторону будущий концертмейстер старалась не светить.  И еще она любила про себя повторять: «Если насилие неизбежно, то расслабляйся и наслаждайся»

 Безусловно, она насильников ненавидела, однако в любом ремесле видела определенные издержки, и очень боялась за свою жизнь, скорее за свое лицо, переживала,   чтобы не изуродовали. Марийке было девятнадцать лет, этим промыслом она стала заниматься совсем недавно и уже приобщила  к этому занятию свою подружку Лельку…

Оркестр заиграл быстрый фокстрот, и  красавец-офицер вновь подхватив смазливую студентку, закрутил  ее на танцевальной площадке.

Как только снова дали свет, от дальнего столика, что стоял у окна, раздались хлопки и восторженный  мужской голос:

— Курт, ты танцуешь просто великолепно, приглашай даму за наш стол

Юная жрица любви тут же мигнула сидящей  поодаль в гордом одиночестве Лельке, и вот уже обе подруги, легко влившись в новый коллектив, стали центром внимания небольшой офицерской компании:

—Друзья, господа, товарищи!  Кому как больше нравится.,–поднялся молодой офицер с двумя кубарями в петлицах.- Давайте выпьем за дружбу, за настоящую братскую дружбу и любовь, конечно.

Его завораживающий баритон выдавал в нем опытного ловеласа.

—Мы втроем,–  командир окинул взглядом, сидящих рядом товарищей , сегодня получили  академические дипломы и стали кадровыми офицерами.

–  Разрешите представиться ,–обратился он к представительницам слабого пола,- Василий  Топорков, а это мои друзья – Николай Корнеев и Курт  Вегер. Кстати , Курт –представитель дружественной нам Германии.

Лелька зыркнула  на немца  еле уловимым  взглядом, но опытная подружка взгляд перехватила и толкнула ее под столом носком туфельки, давая  товарке знак: мол, это мой улов и посягать на него сегодня бесполезняк, себе дороже будет.

Стол  был накрыт очень даже добросовестно. На накрахмаленной белоснежной скатерти высились две бутылки шампанского, пара стройных пузырей крымского портвейна и  армянский коньячок, этикетка которого вся пестрела медалями. закусок было много и выглядели они очень привлекательно. Курт вцепился в  Марийку железной хваткой и отпускал ее только в жалкие короткие паузы, когда смолкала музыка,  и нужно было произнести очередной тост под звон  тонких бокалов. Василий в это же время охмурял Лельку ,  и надо сказать, делал успехи. Пока Курт с Марийкой кружились в вихре вальса, а пьяненький Корнеев случаем выскочил по нужде в туалет, Василий ловко приподнял подол крепдешинового платья новой пассии и без обиняков залез большими ладонями – граблями в ее обтянутые шелковые трусики, которые под его напором треснули по швам. Разомлевшая Лелька еле слышно --">