Юрий Антонович Колесников - Особое задание

румынский язык транслировались речи германского министра пропаганды доктора Геббельса. Королевская Румыния тоже готовилась к войне с Советским Союзом... Но теперь все это кануло в вечность... Алексеев шел, слушая перезвон курантов и торжественную мелодию «Интернационала». На этом местная радиосеть закончила свою трансляцию.

Войдя к себе во двор, Евгений поздоровался со сторожем размещенного здесь склада горторга. Со стариком у юноши сложились хорошие отношения. Он угощал его папиросами, а тот рассказывал разные истории из далекого прошлого. Вот и сейчас Евгений предложил ему «Казбек». Закурили.

Затягиваясь московской папироской, старик закашлялся, а потом хрипловато сказал:

— Помнишь, Женя, какая луна-то взошла намедни?

Алексеев признался, что только сейчас вспоминал ее.

— Вот такая же была и в четырнадцатом. Большая и красная, будто кровью облитая. А на утро урядник забил в барабан: война! И пошла беда по земле! Пошла смерть косить народ... Как сейчас помню, такая точно... Прошло-то уже никак более четверти века... Ох, Женя, бежит же время... бежит и нас не спрашивает!..

Гавкнула лежавшая у него в ногах лохматая собака. С улицы послышались слова популярной песни: «Любимый город может спать спокойно...» Веселая компания возвращалась из «Казенного сада», так болградцы по старинке называли большой сад, раскинувшийся вдоль озера Ялпуг. Знатоки уверяли, будто в саду сохранился дуб, на стволе которого ссыльный Пушкин ножичком вырезал какое-то острое двустишие.

Прислушиваясь к пению удалявшейся компании и все отчетливее доносившемуся с озера кваканью лягушек, Евгений молча курил и предавался радостным раздумьям: «Хорошо! Скоро Москва, учеба... Какая все же необычная жизнь в Советском Союзе! Желаешь работать? Пожалуйста! Учиться? Все двери открыты! А ведь еще два года назад... Хотел быть летчиком, даже уже учился в авиационном училище. Носил пышную форму с королевской кокардой и аксельбантом. Вдруг исключили! Почему? Бессарабцы, видите ли, ненадежный народ... все поглядывают за Днестр! Поступил на работу в гараж «Леонида», но и тут долго не задержался: попал в бухарестскую полицию, колотили до полусмерти, угрожали расстрелом за распространение большевистской литературы. Пришлось познакомиться и с сигуранцей^[2], побывать в карцерах «Вэкэрешть»^[3] А теперь?.. Года еще нет, как пришла Красная Армия, а сколько хорошего, радостного появилось в жизни!»

В соседнем дворе пискляво прокукарекал молодой петушок. Евгений оставил сторожу несколько папирос и вошел в дом. Наскоро поужинав, он лег и с мыслями о предстоящем матче быстро заснул. Разбудил его не звонок будильника, поставленного на шесть часов, а стук в дверь. Спросонья посмотрел на часы и удивился: без десяти четыре! Дверь снова затряслась от ударов. Евгений недовольно поморщился: «Наверное, Цолев приперся в такую рань, побоялся, что я сам не встану». Но что это? Будто стреляют из пулеметов?! И грохот моторов! В эту секунду дом тряхнуло так, что зазвенели стекла, ходуном заходила посуда в буфете, дверки шкафа распахнулись. Со двора донесся истошный крик соседки мадам Коган.

— Землетрясение! Спасайтесь, землетрясение!..

Действительно, землетрясения здесь случались. Полгода назад были такие же толчки. Кое у кого повалились дымоходы, в стенах появились трещины. А на Алексеевых большое горе свалилось: рухнула стена и задавила деда. В городке было еще несколько жертв. И теперь сонные испуганные люди выбегали во дворы, на улицы, дети плакали, с лаем носились собаки...

— Землетрясение! Не стойте у стены, я говорю, — кричала мадам Коган.

Евгений выбежал во двор. «Кажется, где-то летят самолеты. И стрельба будто в небе», — подумал он и прислушался. Земля снова задрожала.

Бледная, как полотно, мадам Коган стояла в накинутом поверх нижней рубашки одеяле. Мать Евгения, выбежавшая в одной сорочке, тряслась как в лихорадке. Никто не мог понять, что произошло. Только Смилянного, начальника пожарной команды, внезапная суматоха не смутила, хотя и он выскочил во двор в нижнем белье. И когда мадам Коган снова запричитала, он невозмутимо произнес:

— Ерунда!.. Это же обыкновенный гром!

— Нет, вы слышите? Гром! — возмутилась мадам Коган. — Ничего себе «гром», если с моего окна упал горшок с цветами!.. Ну, вы еще видели когда-нибудь такого человека? Горшок на кусочки, а он «гром»!

— Это вы сами с перепугу разбили горшок да, поди, не с цветами, --">