Инна Кинзбурская - Дорога на высоту

Кинзбурская Инна Дорога на высоту

Инна Кинзбурская

Дорога на высоту

Несколько лет назад Инна Кинзбурская выпустила небольшую книжку "Один год в Израиле" Это были записки "свеженького" репатрианта, читалась она с интересом, олимы говорили: "Да, это мы, так было с нами".

В новой книге автор продолжает рассказывать о жизни выходцев из бывшего Союза на исторической родине, о людях, с которыми сводит судьба. "Дорога на высоту" -- это и метафора (алия -- от ивритского слова "лаалот" -подниматься), и реальный путь от порога до порога, от брошенного дома в небольшом украинском городке до маленького домика в горах на святой земле.

Книгу можно было бы назвать "Мой Израиль", это мир, в котором живет автор. Думается, что и читатели найдут здесь много знакомого им, созвучного их мыслям, восприятию происходящего вокруг.

От автора.

Вдруг кто-то из читателей захочет узнать себя в персонажах моей книги -напрасный труд. Все герои мои вымышленные, как у всех пишущих -- образы собирательные. А если с вами тоже случались такие события, это просто совпадение, потому что такое случалось со многими.

И вообще, все это происходило не на Севере, а на Юге...

Содержание

Два дня из жизни Домских

Возвращение домой

И настало утро

Дорога на высоту (записки в пути)

Вася

В старом доме

Фонтаны

Чехарда

Тридцать лет спустя или Встреча в шаббат

* ДВА ДНЯ ИЗ ЖИЗНИ ДОМСКИХ *

ВОЗВРАЩЕНИЕ ДОМОЙ

-- Привет, -- нарочито-бодро сказала она, сойдя на перрон со ступеней вагона.

-- Привет, -- тускло произнес он, -- принимая из ее рук дорожные сумки.

Взгляд его скользнул по ее лицу и исчез.

-- Вот так встречают жену, -- шутливо-обижено сказала она и чуть запрокинула голову, показывая, что ожидает поцелуя.

Он немного помедлил, но все же, не опуская сумки на землю, наклонился к ней и прикоснулся губами к щеке. И тут же отстранился.

-- Пойдем, автобус уйдет.

Стало неприятно, муторно. Не оттого, что он повернулся и пошел, и хорошо, что ушел вперед. Это была досада -- на себя. Она не собиралась вступать с ним в игру, в эту пошлую игру. Фальшивую ноту она взяла неожиданно для себя самой.

Она пошла сзади, не пытаясь догнать.

Он был высок, узкоплеч, немного сутул, но во всей его фигуре было какоето ленивое изящество, непоказная упругая мужская сила. Она знала, что он силен и крепок, когда-то он легко носил ее на руках. А сейчас свободно и быстро шагал с тяжелыми сумками. В Москве ей пришлось взять носильщика.

Он все ускорял шаг, и чтобы не очень отстать, она почти бежала.

Когда они подошли, автобус был уже полон. Протискиваться пришлось с усилиями, уговоры потесниться не помогали. Наконец, оба оказались внутри автобуса. Плотная человеческая масса отделяла их друг от друга. Он стоял к ней спиной, но был выше других, и она видела его крепкую шею и беспорядок темных волос на его голове.

Хорошо, что нельзя поднять руку, дотянуться пригладить их.

Еще сорок минут. Тайм-аут продлевался на сорок минут. Можно еще не искать тему для разговора. И не думать. Будь, что будет.

На своей остановке они тоже с трудом выбрались из автобуса, он поставил на тротуар сумки, чтобы перевести дух и поправить одежду. Молча вынул сигарету, закурил. Он курил мало, редко, а тут, похоже, искал занятие, позволяющее молчать.

Они стояли одни на темнеющей улице, наверное, и для него молчание стало тягостным, он кивнул на утрамбованные сумки, усмехнулся:

-- Ты с собой прихватила пол-Вильнюса?

-- И еще пол-Риги. -- Настроиться на эту волну было нетрудно.

-- Как?

-- Нырнула на выходной.

-- И с уловом...

Он не спрашивал, он посмеивался -- над ее энергией и весом сумок. Как прежде. Потом затянулся сигаретным дымом и, выпуская его кольцами, уже серьезно спросил:

-- В Риге еще можно что-то купить?

-- Как видишь. -- Понимай так: если очень захотеть, можно. А она хотела.

-- Я думал -- это уже преданье старины глубокой.

Когда-то, только поженившись, они отправились в зимний отпуск в Прибалтику. Бродили вдоль хмурого холодного Балтийского моря. Он покупал ей красивые, тогда не такие уж дорогие вещицы, она радовалась и смеялась. Но с тех пор в стране все так изменилось. И не только в стране, в их маленьком мире -- тоже.

Она стала рассказывать о рижских магазинах -- совсем другие. Он слушал молча, потом вдруг резко бросил недокуренную сигарету, сказал:

-- Пойдем, -- и взял сумки.

--">