Николай Елпидифорович Каронин-Петропавловский - Фантастические замыслы Миная

С. Каронин (Н. Е. Петропавловский) Фантастические замыслы Миная

Один раз, обозревая губернию, его превосходительство остановился в Парашкинском волостном правлении. Его превосходительство утомился от дороги и торопился ехать обозревать дальше. Так и уехал бы его превосходительство от парашкинцев, не составив о них никакого мнения, если бы ему не попался на глаза один необыкновенно веселый человек.

Этот парашкинец проходил мимо окна волостного правления и беззаботно свистел. Шапка у него была набекрень, кафтан внакидку, руки за поясом и глаза смеялись. Оборванец и головой не кивнул, проходя перед окном, и его превосходительству показалось, что он даже как будто подмигнул. Пораженный этим, его превосходительство, высказав радость по поводу встреченного им в парашкинцах веселонравия, обратился к сопровождавшему его лицу за объяснением; но сопровождавшее лицо совершенно растерялось и ничего не могло объяснить, хотя знало Сысойский уезд так же хорошо, как хорошо знает хозяин свой скотный двор. Ближайшим последствием этого необыкновенного случая было превратное мнение, увезенное с собой его превосходительством, который стал считать парашкинцев самым веселым в мире народом.

Что касается веселого оборвыша, то в этот памятный для него день он легко отделался. Сопровождавшее лицо, завидев его в том же виде, то есть с шапкой набекрень, только крикнуло:

— Я тебе! Я тебе… посвищу!

Но это мало подействовало. Оборванец остановился, смахнул с себя шапку, почесал затылок и пустился бежать, поддерживая обеими руками полы кафтана, надетого внакидку. Тем дело и кончилось. Его превосходительство уехал, сопровождавшее его лицо также…

Впоследствии по справкам оказалось, что это был Минай, по прозванию Осипов, который всюду появлялся на сцену в таком образе.

-

Нельзя отрицать, что Минай мечтал, факты немедленно же опровергли бы подобное отрицание. Минай мечтал везде и при всех возможных случаях, мечтал даже тогда, когда для другого человека решительно не было материала для мечтаний. Невозможно отыскать в его жизни ни одного момента, когда он плюнул бы на все и оцепенел. В его жизни постоянно давали о себе знать весьма плачевные обстоятельства, но всем им вместе и каждому порознь он показывал язык. Что с ним поделаешь? — он был неуязвим. Представить себе его окончательно оглушенным, повесившим нос и осовевшим — невозможно и чудовищно. Разве у него было время отчаиваться? Очевидно, нет. Трудно даже и вообразить себе все ужасные последствия отчаяния, если бы только Минай предался ему. На него постоянно обрушивались "обстоятельства"; он вечно вертелся под перекрестным огнем разных невзгод, сыпавшихся на него разом со всех сторон. Досуг ему отчаиваться! Предайся он мрачному отчаянию — и он погиб. Что ему тогда делать? Ложиться и помирать. О, Минай понимал это!

Что он свистел и необузданно фантазировал — этого отрицать нельзя. Все это так и было в действительности. Он вечно ходил с шапкой набекрень, в кафтане внакидку, с засунутыми за пояс руками и свистел. В таком виде он всюду появлялся. Такова уж природа его была; таким он раньше жил, таким и теперь живет.

Самостоятельно сохранять животы свои он начал прямо после освобождения крепостных. В ту пору ему было двадцать пять, двадцать шесть лет. Семья его состояла из стариков его, имевших вместе более полутораста лет, и меньшого брата, который рано ушел в город, потом взят был в солдаты и навсегда исчез из глаз Миная. Несмотря на свой возраст, Минай еще не был женат, хотя он ежеминутно думал об этом. Но в особенности старик отец его сокрушался о своем Минайке. В его потухающих глазах часто проглядывала грусть, когда он сознавал всю невозможность женить сына. Он оставлял ему все, что сам получил от крепостного состояния: две лошади, две коровы, пять овец, полуповалившиеся плетни и полуразрушившуюся избенку; и только жены не мог приискать. Смекал он и так и сяк — и все ничего не выходило, и Минайка все оставался холостым. Подвернулась было раз старику одна бабенка: "гладкая, здоровенная баба! клад, можно сказать, баба!" (расписывал старик свою находку), но Минай наотрез отказался от нее. Он сам устроил себя.

Дело произошло возле реки, в то самое время, когда там стиралось разное вонючее тряпье.

Минай мог, конечно, прямо подойти к Федосье и открыто объясниться, но он предпочел подкрасться, вытянуть ладонью вдоль ее спины и во --">