Алексей Николаевич Мошин - В снегу

*– Г-м-м!.. А вот мне пришлось видеть нечто… противоположное, – сказал господин средних лет с лихими скобелевскими бакенбардами, в офицерской фуражке и штатском сюртуке.

Он курил сигару, заботливо следя, чтобы не уронить пепел. Рассказывать он стал небрежно, лениво, – так только, чтобы не остаться в долгу перед компанией.

– Был я тогда адъютантом в кавалерийском полку, был, кажется, недурён собой, и было тогда у меня несколько таких связей, которым завидовали многие. Однако же, в холостой офицерской компании бывал я изредка и в наиболее дорогих домах, где, знаете, танцуют и прочее… Но там я сблизился всего только один раз, да и то лишь потому, что встретил девушку поразительной красоты. Её звали Ружанна. Странное имя, не правда ли? У них, однако, бывают имена ещё более удивительные, – псевдонимы, так сказать.

За Ружанной не нужно было ухаживать, только нужно было заплатить. И я заплатил.

Я был очарован этой продажной женщиной, – прямо-таки очарован, господа!

Он сделал порывистое движение рукой, – пепел упал с сигары. Тогда он перестал курить, не спеша сунул сигару в пепельницу на стенке вагона и продолжал:

– Видите ли, господа, эта женщина покорила меня не одной красотой, но ещё и своей необычайной в таком доме скромностью, изяществом манер и глубокой грустью, которую напрасно старалась она скрыть.

Разумеется, заплатив деньги за её тело, я не счёл себя в праве бередить её душу и ровно ни о чём её не расспрашивал. Только решил приехать к ней опять.

Не знаю, что бы вышло из этого… ну, почти… гм-м-мда… почти увлечения… Но мне уже не пришлось видеть в этом доме Ружанну. Через несколько дней, когда я приехал опять в тот же дом, вообразите, господа, – совсем оживился рассказчик, – я узнал, что Ружанна вышла замуж…

Ну, знаете, надо бы радоваться, так сказать, за человека, а между тем, до того мне досадно стало, так досадно… чёрт знает!..

Узнал я, что Ружанна вышла замуж за аптекаря и узнал, за какого. Решил я так: познакомлюсь я с мужем Ружанны, войду к ним в дом во что бы то ни стало, буду держать себя с нею, как с порядочной женщиной, ничем не напомню о нашем, так сказать, прежнем постыдном знакомстве, – такое моё отношение должно её тронуть, – и, наконец, добьюсь, что она меня полюбит. И даже в моих мечтах я доходил до того, что готов был устроить развод Ружанны с мужем и жениться на ней сам. Я готов был затратить на это дело какие угодно деньги; тогда был я очень богат. Потом я спустил моё состояние в штосс.

Он беззаботно и весело усмехнулся при воспоминании о том, как спустил состояние, вынул изящный портсигар, достал дорогую регалию, стиснул её конец крепкими белыми зубами и закурил.

– Езжу во втором классе, а не в первом, – экономию загоняю, – а от хороших сигар никак не могу отвыкнуть… Так вот, господа: если бы на Ружанне этот аптекарь не женился, то возможно, что я бы только натешился с этой женщиной и никогда бы не дошёл до мысли сделать её своей женой…

Пока ещё удастся завести знакомство с мужем Ружанны, решил я зайти в его аптеку. Захожу – сюрприз: аптекарь уже другой, а прежний передал аптеку ещё до женитьбы и, повенчавшись с Ружанной, совсем и навсегда уехал неизвестно куда.

Это известие привело меня прямо в бешенство. А между тем, я бы должен был предвидеть нечто подобное. Аптекарь желал дать своей жене новую среду, где её не оскорбляли бы случайные встречи с прежними случайными знакомыми. И вот, года четыре я вспоминал о Ружанне, и уже мои связи с дамами общества не захватывали меня так, как прежде.

Случилось мне летом быть в Риге. Там, перед городским театром, есть прелестный садик, а в саду этом – горка с кустарниками, клумбами, дорожками, а на горке – кафе-ресторанчик. Там я пил кофе и с удовольствием посматривал на красивое предместье Риги. Помню, моё внимание особенно привлекало здание политехникума, – я люблю красивые постройки. Резвившийся неподалёку около клумбы цветов ребёнок захохотал так звонко, что я перевёл взгляд на него и на сидевшую около ребёнка даму, – и вдруг меня словно пронзили саблей, – такое же чувство я раз на дуэли испытал: всё во мне замерло, – думаю, перестанет сердце биться, – умру. Это я, господа, Ружанну узнал в той даме. Она, элегантно одетая, под кружевным зонтиком, сидела на садовом диванчике и любовалась резвившимся своим трёхлетним сынишкой, – и смеялась счастливым смехом. Не знаю, сразу ли я пришёл в себя, – только знаю, что я рванулся к даме и ребёнку, и --">