Константин Дмитриевич Бальмонт - Будем как солнце! (сборник)

Константин Бальмонт Будем как солнце! (сборник)

© Оформление. ООО «Издательство «Э», 2017

* * *

Струя

Наклонись над колодцем, – увидишь ты там:

Словно грязная яма чернеется,

Пахнет гнилью, и плесень растет по краям,

И прозрачной струи не виднеется.

Но внизу, в глубине, среди гнили и тьмы,

Там, где пропасть чернеется мглистая,

Как в суровых объятьях угрюмой тюрьмы,

Робко бьется струя серебристая.

1885

Из книги «Под северным небом» Элегии, стансы, сонеты 1894

Ohne das gefolge der trauer ist mir das göttliche im leben nie erschienen.

Lenau^[1]

Фантазия

Как живые изваянья, в искрах лунного сиянья,

Чуть трепещут очертанья сосен, елей и берез;

Вещий лес спокойно дремлет, яркий блеск луны приемлет

И роптанью ветра внемлет, весь исполнен тайных грез.

Слыша тихий стон метели, шепчут сосны, шепчут ели,

В мягкой бархатной постели им отрадно почивать,

Ни о чем не вспоминая, ничего не проклиная,

Ветви стройные склоняя, звукам полночи внимать.

Чьи-то вздохи, чье-то пенье, чье-то скорбное моленье,

И тоска, и упоенье, – точно искрится звезда,

Точно светлый дождь струится, – и деревьям что-то мнится,

То, что людям не приснится, никому и никогда.

Это мчатся духи ночи, это искрятся их очи,

В час глубокой полуночи мчатся духи через лес.

Что их мучит, что тревожит? Что, как червь, их тайно гложет?

Отчего их рой не может петь отрадный гимн небес?

Всё сильней звучит их пенье, всё слышнее в нем томленье,

Неустанного стремленья неизменная печаль, –

Точно их томит тревога, жажда веры, жажда бога,

Точно мук у них так много, точно им чего-то жаль.

А луна всё льет сиянье, и без муки, без страданья

Чуть трепещут очертанья вещих сказочных стволов;

Все они так сладко дремлют, безучастно стонам внемлют

И с спокойствием приемлют чары ясных, светлых снов.

‹1893›

Лунный свет Сонет

Когда луна сверкнет во мгле ночной

Своим серпом, блистательным и нежным,

Моя душа стремится в мир иной,

Пленяясь всем далеким, всем безбрежным.

К лесам, к горам, к вершинам белоснежным

Я мчусь в мечтах, как будто дух больной,

Я бодрствую над миром безмятежным,

И сладко плачу, и дышу – луной.

Впиваю это бледное сиянье,

Как эльф, качаюсь в сетке из лучей,

Я слушаю, как говорит молчанье.

Людей родных мне далеко страданье,

Чужда мне вся Земля с борьбой своей,

Я – облачко, я – ветерка дыханье.

Нить Ариадны

          Меж прошлым и будущим нить

     Я тку неустанной, проворной рукою;

Хочу для грядущих столетий покорно и честно служить

          Борьбой, и трудом, и тоскою, –

          Тоскою о том, чего нет,

     Что дремлет пока, как цветок под водою,

О том, что когда-то проснется, чрез многие тысячи лет,

          Чтоб вспыхнуть падучей звездою.

          Есть много несказанных слов

     И много созданий, не созданных ныне, –

Их столько же, сколько песчинок среди бесконечных песков

          В немой Аравийской пустыне.

Без улыбки, без слов

На алмазном покрове снегов,

Под холодным сияньем луны,

Хорошо нам с тобой! Без улыбки, без слов,

Обитатели призрачной светлой страны,

Погрузились мы в море загадочных снов

     В царстве бледной луны.

Как отрадно в глубокий полуночный час

На мгновенье все скорби по-детски забыть

И, забыв, что любовь невозможна для нас,

     Как отрадно мечтать и любить –

          Без улыбки, без слов,

          Средь ночной тишины,

          В царстве чистых снегов,

          В царстве бледной луны.

Родная картина

Стаи птиц. Дороги лента.

Повалившийся плетень.

С отуманенного неба

Грустно смотрит тусклый день.

Ряд берез, и вид унылый

Придорожного столба.

Как под гнетом тяжкой скорби

Покачнулася изба.

Полусвет и полусумрак,

И невольно рвешься вдаль,

И невольно давит душу

Бесконечная печаль.

«Я знаю, что значит – безумно рыдать…»

Я знаю, что значит – безумно рыдать,

Вокруг себя видеть пустыню бесплодную,

Что значит – с отчаяньем в зиму холодную

     Напрасно весны ожидать.

Но знаю я также, что гимн соловья

Лишь тем и хорош, что похож на рыдание,

Что гор снеговых --">