Александр Алексеевич Кондратьев - Сны

Александр Кондратьев СНЫ Романы, повесть, рассказы

Мир прозы А. А. Кондратьева Мифология и Демонология

…и некуда проснуться.

А. М. Ремизов. Огонь вещей

В 1906 году в редакции журнала «Золотое Руно» было принято решение: уловить наконец вечно ускользающую личину врага рода человеческого. Объявили конкурс на лучшее живописное и литературное изображение сатаны. Из Петербурга в Москву прибыли избранные в жюри А. Блок, Вяч. Иванов и М. Добужинский, все в черных сюртуках. В течение трех дней жюри пыталось отобрать наиболее «правдоподобные» портреты князя мира сего, но дьявол снова слукавил. Брюсов жаловался Зинаиде Гиппиус, что из 150 художественных и литературных работ почти ни одна не смогла хотя бы приблизительно изобразить сущность и обличие владыки тьмы. К тому же оказалось, что и сами члены жюри не имеют достаточно ясного представления о нем^[1]. Но поскольку присудить назначенные премии было необходимо, ими отметили три литературных опыта. Премии получили: Михаил Кузмин за произведение «Из писем девицы Клары Вальмон к Розалии Тютельмайер», Алексей Ремизов за рассказ «Чертик» и Александр Кондратьев за сонет «Пусть Михаилом горд в веках Иегова…». Из всех живописных работ не была премирована ни одна.

А. Кондратьев был в то время уже достаточно известным в литературных кругах петербургским поэтом, прозаиком, переводчиком и историком литературы. Кроме сонета им был представлен на конкурс еще и рассказ «В пещере».

Фабульная основа рассказа — евангельский эпизод Воскресения Христова. Но мало было бы сказать, что эпизод этот переинтерпретирован Кондратьевым — новозаветный смысл вывернут здесь наизнанку. Энергетическая сила женского демонического существа в страстном порыве возвращает жизнь бездыханному телу Христа. Кто это существо, перед которым отступают сами Люцифер и Вельзевул? Оно остается таинственным, имя его так и не названо, но в его зыбком, изменчивом образе проступает то одна, то другая примета, позволяющая догадываться — только догадываться, — о ком идет речь.

Вот на мгновение становятся видны «ряды женских грудей» — явная отсылка к многогрудой Артемиде Эфесской. Но Артемида ли перед нами? Эта целомудренная греческая богиня имела свое архаическое прошлое, в котором она выступала как владычица зверей и растительного царства. Ее культ включал оргиастические элементы — как культ всякого растительного божества, обеспечивающего природное плодородие. Уступая ей первенство, Вельзевул задает вопрос, остающийся без ответа: «Разве ты не Иштар?» Бесенок называет ее Астартой. Да, именно Астарта, богиня западносемитской мифологии (она же — аккадская Иштар), собственным жизненным теплом воскресила возлюбленного. Но Иштар, изображаемая со стрелами за спиной, и Астарта, нагая всадница, стреляющая из лука, — как похожи они на охотницу и лучницу, вечно девственную Артемиду.

^{Неопубликованная иллюстрация Л. Бакста (1906) к роману А. А. Кондратьева «Сатиресса».}

А между тем и Иштар, и Астарта олицетворяют планету Венеру. Как соединяются эти два противоположных начала? Через хтоническую необузданность Артемиды, сближающую ее с Великой матерью богов, малоазийской Кибелой, владычицей плодородия. Пчела на платье у Артемиды Эфесской, покорные Кибеле и Артемиде львы — этими же атрибутами наделена и кондратьевская воскресительница Христа. Так кто же она?

Вспомним цель конкурса. Кондратьев рассказывает о том, что не Люцифер и не Вельзевул — верховный владыка демонических сил. Им оказывается прамифологическое --">