Антон Павлович Чехов , Сергей Тимофеевич Аксаков , Константин Дмитриевич Ушинский , Александр Иванович Куприн , Александра Осиповна Ишимова , Мария Львовна Толмачева , Надежда Александровна Лухманова , Клавдия Владимировна Лукашевич , Степан Семенович Кондурушкин - Пасха. Чудесные истории. Рассказы русских писателей

тропинки; крыши и тротуары сухи; под заборами сквозь гнилую
прошлогоднюю траву пробивается нежная, молодая зелень. В канавах, весело журча и пенясь,
бежит грязная вода, в которой не брезгают купаться солнечные лучи. Щепочки, соломинки,
скорлупа подсолнухов быстро несутся по воде, кружатся и цепляются за грязную пену. Куда,
куда плывут эти щепочки? Очень возможно, что из канавы попадут они в реку, из реки в море,
из моря в океан… Я хочу вообразить себе этот длинный, страшный путь, но моя фантазия
обрывается, не дойдя до моря.
Проезжает извозчик 3. Он чмокает, дёргает вожжи и не видит, что на задке его пролётки
повисли два уличных мальчика. Я хочу присоединиться к ним, но вспоминаю про исповедь, и
мальчишки начинают казаться мне величайшими грешниками.
«На Страшном суде их спросят: зачем вы шалили и обманывали бедного извозчика? –
думаю я. – Они начнут оправдываться, но нечистые духи схватят их и потащат в огонь вечный.
Но если они будут слушаться родителей и подавать нищим по копейке или по бублику, то Бог
сжалится над ними и пустит их в рай».
Церковная паперть 4 суха и залита солнечным светом. На ней ни души. Нерешительно
я открываю дверь и вхожу в церковь. Тут в сумерках, которые кажутся мне густыми и мрачными, как никогда, мною овладевает сознание греховности и ничтожества. Прежде всего бросаются в глаза большое распятие и по сторонам его Божия Матерь и Иоанн Богослов. Паникадила 5 и ставники 6 одеты в чёрные, траурные чехлы, лампадки мерцают тускло и робко, а
солнце как будто умышленно минует церковные окна. Богородица и любимый ученик Иисуса
Христа, изображённые в профиль, молча глядят на невыносимые страдания и не замечают
моего присутствия; я чувствую, что для них я чужой, лишний, незаметный, что не могу помочь
им ни словом, ни делом, что я отвратительный, бесчестный мальчишка, способный только на
шалости, грубости и ябедничество. Я вспоминаю всех людей, каких только я знаю, и все они
представляются мне мелкими, глупыми, злыми и неспособными хотя бы на одну каплю уменьшить то страшное горе, которое я теперь вижу; церковные сумерки делаются гуще и мрачнее,
и Божия Матерь с Иоанном Богословом кажутся мне одинокими.
За свечным шкафом стоит Прокофий Игнатьич, старый отставной солдат, помощник
церковного старосты. Подняв брови и поглаживая бороду, он объясняет полушёпотом какойто старухе:
– Утреня 7 будет сегодня с вечера, сейчас же после вечерни. А завтра к часам 8 ударят в
восьмом часу. Поняла? В восьмом.
3
4
5
6
7
8

Извозчик – кучер наёмного экипажа.
Паперть – крытая площадка перед входом в православную церковь.
Паникадило – большой многоярусный светильник, висящий на цепях под куполом храма.
Ставник – большой подсвечник.
Утреня, заутреня – церковная служба, совершаемая рано утром.
Часы – здесь: богослужение.

9

Сборник. «Пасха. Чудесные истории»

А между двух широких колонн направо, там, где начинается придел 9 Варвары Великомученицы, возле ширмы, ожидая очереди, стоят исповедники… Тут же и Митька, оборванный,
некрасиво остриженный мальчик с оттопыренными ушами и маленькими, очень злыми глазами. Это сын вдовы подёнщицы 10 Настасьи, забияка, разбойник, хватающий с лотков у торговок яблоки и не раз отнимавший у меня бабки 11. Он сердито оглядывает меня и, мне кажется,
злорадствует, что не я, а он первый пойдёт за ширму. Во мне закипает злоба, я стараюсь не
глядеть на него и в глубине души досадую на то, что этому мальчишке простятся сейчас грехи.
Впереди него стоит роскошно одетая красивая дама в шляпке с белым пером. Она
заметно волнуется, напряжённо ждёт, и одна щека у неё от волнения лихорадочно зарумянилась.
Жду я пять минут, десять… Из-за ширм выходит прилично одетый молодой человек с
длинной, тощей шеей и в высоких резиновых калошах; начинаю мечтать о том, как я вырасту
большой и как куплю себе такие же калоши, непременно куплю! Дама вздрагивает и идёт за
ширмы. Её очередь.
В щёлку между двумя половинками ширмы видно, как дама подходит к аналою 12 и делает
земной поклон, затем поднимается и, не глядя на священника, в ожидании поникает головой. Священник стоит спиной к ширмам, а потому я вижу только его седые кудрявые волосы,
цепочку от наперсного креста и широкую спину. А лица не видно. Вздохнув и не глядя на даму,
он начинает говорить быстро, покачивая головой, то возвышая, то понижая свой шёпот. --">