Иван Алексеевич Бунин - Произведения в 16 т

неиспорченный, с его яркостью, солью, остроумием!».

Зарубежные писатели и критики, а среди них такие знаменитые, как Ромен Роллан, Ярослав Ивашкевич, Томас Манн и другие, единодушно отмечали несравненные достоинства его произведений, безусловную значимость художественного опыта Бунина для русской и мировой культуры.

Новаторский вклад писателя в мировую литературу был отмечен в Стокгольме: в 1933 году Ивану Алексеевичу Бунину присуждена Нобелевская премия «за правдивый артистичный талант, с которым он воссоздал в художественной прозе типичный русский характер».

До настоящего времени самым полным оставалось Собрание сочинений И. А. Бунина в девяти томах (1965—1967 гг.). Оно состоялось благодаря тому, что инициатором и, по существу, главным редактором издания был бескомпромиссный и мужественный человек легендарный Александр Трифонович Твардовский. Этим собранием обозначены своеобразные ориентиры в редакционно- издательской работе, значимые и в современных условиях.

В то же время многое из бунинских произведений оказалось за бортом этого издания, в полосе тогдашних «запретных зон». Среди них: «Дневники» писателя — впечатляющая летопись жизни и творчества; документальное повествование в форме дневника «Окаянные дни» — о бессмысленно кровавых событиях революции и гражданской войны.

Значительно обогатился и расширился список бунинских шедевров, не включавшихся ранее в собрания сочинений. Наконец, открылись и новые имена и адресаты в его переписке, что позволяет существенно уточнить события его жизни, зримо увидеть характер творческих замыслов и воплощений.

В 10—11-й тома настоящего Собрания включены не только письма, опубликованные ранее в других изданиях, но и неизвестные до сих пор — из частных архивов, в том числе парижских.

При публикации писем издатели руководствовались бунински- ми советами, высказанными в его Завещании: проявлять при работе над письмами, при отборе их для печати серьезность и строгость.

Не сомневаемся, Полное собрание сочинений писателя такого масштаба, как Иван Алексеевич Бунин, будет в радость читателям, станет для них открытием новых горизонтов в его творчестве. Можно уподобить это издание ретроспективной выставке живописца, когда просматриваются начало и завершение художественных исканий, когда весь путь очевиден как на ладони — от картины к картине. Этим продиктована и композиционная структура нашего издания.

«ВОСКРЕСЕНЬЕ»

ИВАН БУНИН

АВТОБИОГРАФИЧЕСКАЯ ЗАМЕТКА

Просьбу дать для «Русской литературы XX века» сведения о моей жизни и литературной деятельности могу в настоящее время исполнить только частично — кратко сообщить только кое-что.

Я родился 10 октября 1870 года. Отца моего звали Алексеем Николаевичем, мать — Людмилой Александровной (в девичестве Чубаровой).

О роде Буниных я кое-что знаю. Род этот дал замечательную женщину начала прошлого века, поэтессу А. П. Бунину, и поэта В. А. Жуковского (незаконного сына А. И. Бунина); в некотором родстве мы с бр<атьями> Киреевскими, Гротами, Юшковыми, Воейковыми, Булгаковыми, Соймоновыми; о начале нашем в «Гербовнике дворянских родов» сказано, между прочим, следующее: «Род Буниных происходит от Симеона Бунковского, мужа знатного, выехавшего в XV в. из Польши к великому князю Василию Васильевичу. Правнук его Александр Лаврентьев сын Бунин служил по Владимиру и убит под Казанью. Стольник Козьма Леонтьев Бунин жалован за службу и храбрость на поместья грамотой. Равным образом и другие многие Бунины служили воеводами и в иных чинах и владели деревнями. Все сие доказывается бумагами Воронежского дворянского депутатского собрания о внесении рода Буниных в родословную книгу в VI часть, в число древнего дворянства...»

Род (тоже древнедворянский) Чубаровых мне почти неведом. Знаю только, что Чу баровы — дворяне Костромской, Московской, Орловской и Тамбовской губерний и что были у деда и у отца матери имения в Орловском и Трубчевском уездах. Да и сами Чуба- ровы знали о себе, вероятно, не больше: с полным пренебрежением к сохранению свидетельств о родовых связях жили наши дворяне. Я же чуть не с отрочества был «вольнодумец», вполне равнодушный не только к своей голубой крови, но и к полной утрате всего того, что было

--">