Вениамин Александрович Каверин - Избранное

новых, еще не бывалых обстоятельствах и открытием собственной возможности писать об этих людях». С «Пролога» начинался новый Каверин, писатель современной темы и современного человека. Он увидел тяжелую жизнь «тех, кто отважился идти в наступление на косный, скифский мир», но люди, с поразительным упорством делавшие свое дело, изумляли и восхищали его.

Пусть пока в степи стояло только три дома, пусть не было воды, но автор видел, как по ночам строили дома и как «длинный, нескладный садовник уже вбивал колышки в грязь и бранил трактористов, невзначай наехавших на его воображаемый парк».

Тракторист, бывший кочевник, Чечевица молча запахивает кладбище, где был похоронен его отец. «Я думал о мужестве, — пишет В. Каверин, — с которым этот человек, сидевший подле меня, положив на руль доверчивые грязные руки, начинал биографию не только свою — своего поколения, — не только поколения — рода. Я думал о страшной простоте, с которой этот человек, сидевший подле меня в нерусских штанах и соломенной шляпе скотовода, отрекался — не за одного себя — от того, чем жил его отец и дед, и дед отца и дед деда».

Пусть увиденная автором жизнь была еще «не такой, какой она должна быть», но она оценивалась автором как пролог к большим свершениям нового человека.

В середине 30-х годов Каверин написал роман «Исполнение желаний». Это одна из первых в нашей литературе книг о советской интеллигенции, о рождении нового типа ученого, тесно связанного с народом, о науке, ее величии и силе.

Роман «Исполнение желаний» автобиографичен. Хотя в нем и нет автобиографического героя, тем не менее в этом романе много собственного, личного, авторского. И это личное, собственное, авторское воплощено в поисках, сомнениях, дерзаниях, переживаниях героев, которых Каверин искренне любит.

В «Исполнении желаний» Каверин честно, откровенно переосмысливал свою биографию и биографию своего поколения. Он выносил решительный приговор героям «Скандалиста», чего не в состоянии был сделать несколько лет назад. Наконец-то он нашел героев, которые не скандалили с историей и не отшучивались от времени, а искали и находили свое место в общем деле строительства нового общества. Книга Каверина утверждала творческие возможности, открывавшиеся перед каждым человеком в нашей стране, если он не замыкался в узком кругу эгоистического «я», не отравлял себя ядом честолюбия и славы.

В «Исполнении желаний» создано два замечательных образа молодых советских ученых — историка Трубачевского и медика Карташихина. Несмотря на заблуждения, ошибки героев, автор вручает им обоим «одинаковые билеты дальнего следования», оба они талантливы, честны, оба совершают большие открытия в науке.

В 30-е годы в творчестве Каверина шла упорная борьба за реализм, за живое современное искусство. После книг, где такие понятия, как время, эпоха, история, или целиком отсутствовали, или были очень условны и ни в коей мере не влияли на судьбы героев, в «Исполнении желаний» появилось удивительно верное ощущение времени. Оно проявляется в той точности, с какой определено в романе время и место действия, в конкретности примет и деталей быта, а главное в том, что автор сумел отразить время и эпоху в судьбах героев, их характерах и в логике развития событий.

Образы Карташихина и Трубачевского — это большая удача писателя. Они взяты автором из жизни, они реальны, конкретны, они ощутимы и осязаемы, они утверждают победу Каверина-реалиста.

Правда, рядом с Трубачевским и Карташихиным — Неворожин, профессор Щепкин, Варенька — образы, на которых лежит явная печать условности и литературности. Очевидно, нелегко было Каверину целиком преодолеть книжность и замкнутость, и внутренняя противоречивость еще ощутима в «Исполнении желаний».

После «Скандалиста» в течение нескольких лет В. Каверин писал произведения, в которых сюжет не был главным средством раскрытия замысла. «Художник неизвестен» представляет собой монтаж сцен и диалогов. Нет единого сюжета и в «Прологе». В «Исполнении желаний» Каверин вернулся к остросюжетному роману.

В сущности это была первая его книга, в которой принципиально изменились функции сюжета. Он перестал быть самоцелью, исчезла пропасть между сюжетом и материалом, сюжетом и замыслом. То глубокое и тонкое изображение человека, которое мы видим в романе, было достигнуто, помимо всего прочего, и благодаря тому, что Каверин сумел подчинить --">