Мария Петровна Красавицкая - Горшочек с медом

 Юля жила в огромной коммунальной квартире. Когда-то в этом московском доме за толстыми кирпичными стенами размещались кельи женского монастыря. Потом в каждой келье поселилось по семье. Длинный коридор был одновременно и кухней — столик с примусом возле каждой двери — и своеобразным, если угодно, клубом.

Юлин дед, старый инженер-железнодорожник, первый налет вражеской авиации встретил философски:

— Над нами три этажа. Полагаю, мы здесь в не меньшей безопасности, чем в метро. Да, от воздушной волны могут вылететь стекла. Значит, на время тревог нужно выходить в коридор.

Что он и делал исправно каждый вечер. Вытаскивал старое, с продавленными пружинами кресло, выносил облезлый плед и укрывал им ноги. Его примеру следовали соседи. Некоторые устраивали постели на полу. С первым же сообщением радио: «Граждане, воздушная тревога!» — дед со лба опускал очки на нос и вслух принимался читать толстый растрепанный том — «Потоп» Генрика Сенкевича.

Чтению иногда мешал отвратительный вой несущейся к земле бомбы. Вздрагивали стены коридора, звякала на столах посуда. Дед констатировал невозмутимо: «Далеко!» или: «Недалеко!» — и продолжал чтение. Оно действовало на пеструю аудиторию лучше всякой валерьянки.

Тетка Паланея появилась в квартире незадолго до начала воздушной тревоги. Дед уже восседал в кресле, постели на полу готовы были принять и старых и малых. Вот тогда-то и раздался громкий стук в никогда не запиравшуюся входную дверь.

— Милости просим! — любезно воскликнул дед.

И вторглась тетка Паланея. Ее можно было сравнить только с огромной, костлявой, старой, но далеко еще не изработавшейся лошадью. Два мешка чудовищных размеров висели у тетки Паланеи через плечо.

— Вечар добры! — провозгласила вошедшая и брякнула мешки на пол.

Из дальнего угла коридора взвилась с постели на полу Нюша, мать троих детей — грудного, двухлетнего и трехлетнего.

— Теточка Паланея! — завопила Нюша, в миг единый преодолела на пути многочисленные препятствия и повисла на шее у вошедшей. Как и следовало ожидать, с причитаниями: — Ты ж моя теточка дороженькая!..

С тех пор, как малоразговорчивый увалень Федя привел в квартиру Нюшу в качестве молодой жены, соседи в полной мере познали, что такое причитать в голос. При малейших житейских затруднениях, равно, впрочем, как и при радостях, Нюша выбегала в коридор, «на люди», и принималась голосить. Дед наслаждался ее импровизациями, завел специальную тетрадку и скрупулезно записывал их, называя сокровищницей народного языка.

— Ты ж моя ягодиночка солоденькая! — причитала между тем Нюша.— Я ж по тебе все глазыньки выплакала!

— Хватит! — густым басом прервала ее тетка Паланея. И Нюша мигом утихла — Ну, как ты тут? Малые как?

Из рассказов общительной Нюши соседи знали, что она круглая сирота, что вырастила ее в глухой белорусской деревне бездетная тетка Паланея. «Уж такая добрая, такая теточка моя ласковая!»

После вопроса: «Как ты тут?» — Нюша опять попыталась заголосить:

— А Федечка ж мой... На фронт взяли!..

— Всех взяли! — Тетку это сообщение нимало не растрогало.— Война, как же ж... Малые, спрашиваю, как?

Предвидя очередной всплеск причитаний, дед как единственный в квартире оставшийся мужчина счел необходимым вмешаться.

— Нюшенька,— сказал он с ласковой непреклонностью,— тетушка ваша преодолела трудный путь. Мой вам совет: пока еще тихо, надо ей умыться, поесть. Для разговоров времени впереди достаточно.

— Спасибо тебе, человече! — отозвалась тетка Паланея.— Ей-право, вся в грязи.

К тому моменту, когда завыли сирены, тетка Паланея успела и помыться, и перекусить, и между делом поведать, что от «хрица»-таки утекла. Где «пеши», где солдатики подвезли — прибилась, слава богу. Знала, что Федьку возьмут в солдаты, что Нюша — «няспрытная девка». Значит, надо непременно до нее прибиться и помочь «годувать малых».

Дед путем наводящих вопросов уяснил, что «няспрытная»— значит неловкая, не умеющая жить. С чем соседи, переглянувшись, и согласились: действительно, житейской хваткой Нюша не обладала.

Тут завыли сирены. Дед поднял книгу с колен. Юля направилась на свой пост — в подъезд.

Если бы не

--">