Юрий Маркович Нагибин - Лось в черте города

Юрий Нагибин Лось в черте города

Мы шли в Сыромятники погонять в футбол: Агафонов, Ладейников и я. Был конец мая, но дни стояли сухо-жаркие, будто в разгаре лета, и молодые листья деревьев уже покрылись серой пылью. Только мы перешли Садовую, как сразу увидели его, прямо посреди тихой, пустынной улицы, что ведет к Сыромятникам: большой, темный, горбоносый, он возник перед нами, как из сна, как из сказки.

— Лось! — обмирающим голосом произнес Ладейников.

— Лось! Мать честная, лось!.. — счастливо заорал Агафонов.

Верно испуганный его криком, лось вскинул массивную голову и неспешно заскакал прочь.

С дикими, первобытными криками мы устремились за лосем. Красный от натуги, Ладейников пронзительно свистел в два пальца, в руках у меня невесть как оказалась длинная палка, Агафонов на бегу выворотил из мостовой булыжник и метнул в лося.

Лось перепрыгнул через ограду маленького сквера и на миг скрылся за кустами, затем он снова возник, преследуемый двумя шавками. Собачонки захлебывались бешеным лаем. Они кусали лося за задние ноги, и тот, обезумев от страха, кинулся на Садовую, в густоту машин, трамваев, автобусов. С визгом затормозил автобус, застукотел решеткой по булыжникам трамвай, рассеяв голубые искры, въехал на тротуар роскошный «Линкольн», чтобы избежать столкновения с серым, стремительным телом. Звонки, гудки машин, рев людей вконец ошеломили лося, он помчался прямо по стержню улицы, но навстречу ему ползло, звеня, огромное, красное чудище, — лось прыгнул в сторону и вдруг оказался рядом с ломовой лошадью в надвинутой на глаза соломенной шляпе. Он замер, дрожа, и потянулся к лошади. В неумолимо жестком, каменном и железном мире, душно воняющем бензином, гарью, асфальтом, нежданно повеяло на затравленного зверя близостью родственного, мягкого, шерстяного тела, запахом зверьего пота. Но лошадь не признала своего в длинноногом, горбоносом незнакомце — она брезгливо кивнула головой в шляпе и, цокнув коваными копытами, рванула воз, — тяжко ухнули пустые бочки, лось метнулся прочь, оставляя на пыльном асфальте влажную зубчатую строчку.

Мы едва не настигли его возле лошади, но сейчас он вновь оказался намного впереди нас. Озираясь по сторонам, лось стоял у решетки, отделяющей улицу от глубокой балки, по дну которой среди камней, мусора и грязных водорослей тащила свои мутные воды Яуза. Мы боялись, что лось перепрыгнет через решетку и уйдет. Но теперь в потеху включилось много народа. Камень, пущенный чьей-то меткой рукой из глубины балки, оторвал лося от решетки, а тяжелый портфель, угодивший ему в бок, погнал прямо на нас.

Он мчался, кидая с губ пену, огромный, грузный, разъяренный, и мы в испуге шарахнулись в сторону.

И сразу на нас обрушился новый смерч в лице белобрысого парня в голубой, не заправленной в штаны рубахе и тапках на босу ногу. Он ударил по затылку Ладейникова, вывернул кисть Агафонову, заставив его уронить на землю камень, выхватил у меня палку и переломил о колено.

— Живодеры! — ругался парень.

— Ты чего дерешься? — запальчиво вскинулся Агафонов, наш школьный силач.

— Еще не так тресну! — пообещал белобрысый. — Животное мучать? — И, заметив у нас на рубашках пионерские значки, добавил: — Пионеры юные, головы чугунные!..

Мы молчали, бесцельный азарт погони сменился стыдом.

— И взрослые туда же! — презрительно оглянулся белобрысый на других преследователей, которые как раз поравнялись с нами. — Стой, дьяволы! — гаркнул он. — Стой, не то ноги перебью!

Этот парень был властным и находчивым человеком. В одну минуту он превратил толпу бессмысленно возбужденных людей в отряд загонщиков и ловцов. Часть отряда должна была преграждать лосю прорыв в город, другая — гнать его в сторону леса.

Но лось никак не хотел признать наших добрых намерений. Он яростно сопротивлялся всем попыткам вернуть ему свободу. Только мы направим его на верный путь, вдруг сумасшедший скачок в сторону, взлет над плетнем, еще прыжок, и уже по соседней улице он мчится прочь от воли и леса, в городскую гущу. Какими неуклюжими, вялыми, бессильными казались мы, городские люди, рядом с этим чужаком, пришельцем из другого мира!

Верно, жёсток был его копытцам булыжник переулков и дворов, страшен вид неведомых преград: заборов, стен, ворот, каменных тумб, фонарей, невыносим для нежного, тонкого слуха человеческий ор, трамвайный звон, автомобильный лай, скрежет и --">