Владимир Владимирович Коренев - Амгунь — река светлая

Владимир Коренев Амгунь — река светлая Повести и рассказы

Повести

Красная рыба

Широко, спокойно течет Амур у поселка рыбаков Мунгуму. Просторно размахнулся он, раздвинул берега и бескрайне далеко простерся пологими волнами. Левый берег в этом месте скалист; ершистые горы, припав мордами к реке, словно гигантские ежи, пьют не напьются амурскую воду, и их перевернутые тени дрожко уходят в черную глубину.

У мунгумуйцев одна надежда, одно поле — Амур. На столе у рыбаков с давних времен рыба не переводилась.

Но удача случается реже и реже.

С нетерпением ежегодно ждут мунгумуйцы кетовую путину. Выверяют, чинят, перечинивают сети и лодки, вываривают бочки, натягивают грохотки для выделки красной кетовой икры, латают свои видавшие виды рыбацкие сапоги, непромокаемые костюмы, оттачивают узкие с тонким телом ножи, запасаются солью, варят тузлук… Приводят в порядок землянки на дальних тонях, кошками чистят речное дно, устраняя задевы.

Кета — рыба ходовая. Мальком скатившись с высоты горных рек в море, жирует она в глубине океанских просторов. Отжировав, сбивается в косяки — пришло время возвращения. Долго морями идет кета к родным истокам, спешит поспеть до ледостава. Но только под сентябрь появляются на Амуре гонцы — предвестники близкого большого хода.

Наконец-то!

Рыбаки споро, чтобы не промешкать, грузят лодки и кунгасы нехитрым рыбацким скарбом. Уложив снасти, укутав продукты и курево понадежнее в брезент, веслами отталкивают лодки на глубь, запускают двигатели и разъезжаются в разные стороны — на тони, что выпали им по жребию.

На облюбованном загодя месте растабориваются основательно, надолго. И ладят ли нары, набивают ли пахучим свежескошенным сеном матрасы, устанавливают ли таган — все с нетерпением поглядывают на Амур.

Вот бригадир с напарником сталкивают лодку на воду, в корме сеть уложена — первый сплав!

Ну, в добрый час!

Высыпали все на берег, тихо переговариваются, будто боятся вспугнуть удачу. И глаз не оторвут от лодки, от наплава-гребка, стоят словно вкопанные.

И вот — первая добыча! Скопом бросаются к огрузлой лодке, не дожидаясь, когда уткнется она в берег. Облапывают борта, тянут лодку к берегу, смотрят на запутавшуюся в сетях рыбу — вот она!

У стариков подрагивают от нетерпения руки, влажнятся глаза.

Первый улов распластывают здесь же, у воды, на веслах. И соль на газетном листке белой горочкой высится. Бригадир, сполоснув и обтерев о куртку нож, режет нежно-красные сочные пласты, их выхватывают прямо из-под лезвия. Заскорузлые пальцы рыбаков расклевали уже горочку соли. Талуют и рыбачки.

На кострах варится первая уха, плывет над островами, над Амуром сытный дух лососевой ухи. Рыбаки сидят вокруг костерка, сытятся запахом; у каждого миска в под уху готова и ложка дожидается своего часа за голенищем.

Старикам первым наливают, куски помясистее отваливают. Не спеша, цокая, вздыхая довольно, сытную юшку до дна вычерпывают: еще охота, да некуда. Откушав, каждый вольно откидывается на траву.

Андрей Шаталаев, прозванный мунгумуйцами Сухостоем за свою длинноту и перешедшую всякую меру сухость, одной миской не обходится сроду, опростав первую, идет на второй круг.

— Давненько такой ушицы не хлебал. Почитай, лучшой и не было, первый раз такая-то… Цельную лей.

В последнюю путину старый Бато Киле, полеживая на травке после ушицы, говорил:

— Рыбы, однако, совсем маленько… Что потом ловить будем?

Гошка Чальцев — бригадир — хохотнул, прокричал старику в самое ухо:

— На твой век хватит, а об нас не горюй — скумекаем что-нибудь.

— Ты сичас кумек — четыре сетки берешь. Председатель говорить буду, — разозлился старик. — Ты обманывай народ! Рыбу себе кради, Бато знает.

— А это видел? — Чальцев поднес к лицу Бато черный как головешка кулак.

— Тьфу тебе! — сказал старик и, заложив руки за спину, ссутулившись, пошел к реке.

Началась путина, началась.

Вслед за рыбаками, как напасть, сотни быстроходных лодок с двигателями различных марок и систем — --">