Людмила Захаровна Уварова - Концерт по заявкам

Концерт по заявкам

ПОВЕСТИ

РЕДАКЦИОННОЕ ЗАДАНИЕ

1

Я шла Рождественским бульваром, каким-то особенно неприютным, печальным в этот осенний вечер, шуршали под ногой упавшие листья, время от времени начинал накрапывать дождь. Потом все сильнее, все обильнее.

Лаково блестели под дождем пустые скамейки, а небо, быстро темнея, словно бы вплотную приблизилось к деревьям, чуть ли не касаясь вершин тяжелыми, набухшими облаками.

Слева от бульвара, если идти к Трубной, стоял маленький, двухэтажный особняк с неширокими окнами; даже с улицы было видно, что в доме несовременные, высокие потолки.

Так оно и было на самом деле.

В этом доме, на втором этаже, я родилась, выросла и прожила немало лет.

Мама умерла, когда мне было около двенадцати лет, и мы остались одни с отцом.

Моего отца хорошо знали московские книголюбы, он был директором букинистического магазина, что когда-то находился в проезде МХАТа.

Отец был человеком необыкновенно эрудированным и знающим. С ним советовались самые признанные авторитеты — филологи, ученые-историки, писатели.

Память у него была совершенно поразительная.

Кажется, разбуди отца среди ночи, задай ему самые неожиданные вопросы, как, например: «В каком году было написано первое письмо князя Курбского Иоанну Грозному? В каких костюмах щеголяли по праздникам петиметры? Сколько было прижизненных изданий Вольтера? Перечислите поименно предшественников Шекспира, а также их произведения? Сколько памятников архитектуры в Пскове и в Новгороде?» — он ответит безошибочно на любой вопрос.

В нашу маленькую, на втором этаже квартирку, случалось, приходили знаменитые ученые, писатели, литературоведы, прославленные режиссеры, театральные художники, актеры, да кто только не бывал у нас!

И у каждого было дело к отцу: кому надо отыскать книгу, вышедшую в каком-то веке и с той поры не издававшуюся, кто просит раздобыть для него мемуары, в которых описывались бы нравы и быт театральных училищ Петербурга в начале девятнадцатого века, у кого-то не хватает в полном собрании сочинений одного или нескольких томов, а кто просит раздобыть для него альбом старинной одежды северных губерний России.

Я как-то спросила отца:

— Почему они все приходят к нам домой? Они же могут договориться с тобой в магазине?

— В магазине я постоянно занят, и потому я сам приглашаю к нам, дома как-то удобнее обо всем поговорить, — отвечал отец.

Помню, к нам однажды явился знаменитый театральный режиссер, новатор и, как все считали, умница, почти мудрец.

Было это зимой, в январскую стужу, ледяной ветер задувал холод в наши плохо замазанные стекла; и тут позвонили в дверь, отец пошел открывать, и я увидела: вслед за ним вошел в комнату высокий, несколько восточного типа человек, одетый в тяжелую шубу с меховым воротником шалью, на голове меховая шапка, называемая в ту пору боярской.

Он вошел и как бы сразу забрал весь воздух в нашей узкой комнате, массивный, кажущийся еще более высоким и неповоротливым из-за шубы и шапки, горбоносый, с быстрыми темными, слегка выпуклыми глазами.

— А это кто? — густым, актерским басом спросил он у отца.

— Моя дочь Настя, — ответил отец.

— Настя — чудесное имя, — пророкотал вошедший, снял перчатку, протянул мне руку, неожиданно миниатюрную для его большого, грузного тела. — Давай, Настя, познакомимся…

Он назвал свою фамилию, известную в то время чуть ли не всему миру, заметно рисуясь, играя в обаятельного скромнягу, ибо понимал, что и мне его имя хорошо знакомо.

— Стало быть, вот я какой, а ты, милая, вон какая. В каком классе учишься?

— В восьмом, — ответила я, прибавив целый год.

— Отлично, — прогудел он, впрочем, немедленно позабыл обо мне и обратился к отцу: — Ипполит Петрович, душа моя, тут я одну постановочку задумал, просто все ночи подряд не сплю, все представляю себе, как оно получится, и необходимо мне для нее, просто невероятно необходимо раздобыть самые что ни на есть достоверные мемуары, --">