Николай Семенович Тихонов - Мы живем рядом

дружеских связей между нашими народами, делу всех людей доброй воли, всех сторонников мира, которые продолжают свою благородную борьбу за дружбу между народами, против войны и агрессии, против колонизаторов!

Николай Тихонов

ДВА ПОТОКА

Алле Александровне Кубицкой, которая первой из советских женщин рассказывала женщинам Восточного Пакистана о Советском Союзе.

Мы летим через Гиндукуш

С поворота внезапно крутого

Дальних гор я увидел кайму,

Словно в песне кипящее слово,

Ширь кипящей на солнце Аму.

А навстречу плывя, желтолица,

Нарастала барханов гряда,

Этот миг — переходим границу —

Отзывается в сердце всегда.

Оглянувшись с небесного склона,

На родной я увидел земле

Грузовик, что бежал вдоль зеленых,

Наклоненных к Термезу полей.

И пустыня пошла нас морочить,

И чужая пошла сторона,

Вся в ковровых изгибах и клочьях,

В ржавых пятнах, мутна, сожжена.

Облака окружают полками,

Если солнечный луч их прожег, —

Видим: где-то глубоко под нами

Дно расщелины — дышит лужок.

Уже высью последнею душит

Гиндукуш, точно сотнями рук,

Ледяные ножи Гиндукуша

Засверкали над нами вокруг.

Мы пройдем, дорогой, мы не трусы,

Сквозь твои ледяные ножи.

Гиндукуш! — значит — «смерть индусам»,

Гиндукуш! —

Мы приветствуем жизнь!

Ту, которая так многотрудна,

Для которой себя не жалей,

Ту, что светит огнем изумрудным

С тех термезских колхозных полей.

Ту, что взята упорством и боем,

Что грозой обжигает виски,

Ту, что входит с Келифским Узбоем

Золотою водою в пески.

Ту, что правдой великой волнует

Океан человеческих душ,

Вот такую, до дна дорогую,

Мы приветствуем жизнь, Гиндукуш!

Трудно жить среди каменных станов,

Среди этих ущелий нагих,

Мы приветствуем крепких патанов,

Что затеряны в дебрях твоих.

Дружбу мерим широкою мерой,

Чистой мерой советских людей,

Мы приветствуем тех — за Хайбером,

Тех — за Индом, — наших друзей.

Гулу наших моторов, как эхо,

Вторит вся твоя снежная глушь,

В нашей дружбе ты нам не помеха,

Ты — союзник и друг, Гиндукуш!

В Хайберском проходе

Вот он, Хайберский проход^[1],

В небо стеной громоздится,

Вниз посмотри — бойницы, дот,

Вверх — торчит крепостица.

Кружит дороги накат,

Петлями режет высоты,

Снова стоят, снова стоят

На́долбы, башни, доты.

Форт на пригорке залег

В волчьем обличье сером,

Чтобы никто не мог

Этим пройти Хайбером.

Что ж не пылит огнем?

Где тревоги ракета?

Мы Хайбером идем,

Люди Страны Советов.

Мы веселы и горды,

Что нам ручей этот мерить?

— Мало нам этой воды!

Скучно нам в этом Хайбере!

Деревца тут не найдешь,

Проволок жестче тра́вы,

Только вот день и хорош,

Льющийся синею лавой.

Птица — и та не поет,

Доски висят на скалах,

Это британских полков учет,

Сколько их здесь пропало!

И устрашить не могли

И удержать не сумели

Этой суровой земли,

Не покоренной доселе.

Киплинг, поправку пиши

В строки, в которые верил:

Томми свой путь завершил,

Плохо ему на Хайбере!

Было лишь ложью оно,

«Братство» туземцев и белых,

Здесь оно тоже погребено,

В этих камнях замшелых.

Вот почему не страшны

Эти молчащие доты

И никому не нужны

На́долбы старой работы.

Темная здесь тишина,

Скалы еще безответней,

С каждого камня война

Тенью встает столетней.

С гор, где тропа на весу,

Женщины, босы и строги,

Хворост, согнувшись, несут

По запрещенной дороге.

Каменный жалкий приют,

Всеми ветрами изгрызан,

Здесь лишь одно берегут:

Ненависть к белым инглизам,

Старый одернув кафтан,

Мимо — в худом молчанье —

Смотрит угрюмый патан,

Думая: мы англичане!

Точно из камня, гордец,

Даже глаза без движенья,

Хоть тишина наконец,

Вновь он готов для сраженья,

Нищий.

И гол его дом,

Дикой свободой согретый.

Так мы Хайбером идем,

Люди Страны Советов!

Форт Джамруд

Стоишь ты в глиняной резьбе,

Седой Джамруд^[2],

Но все сказанья о --">