Вениамин Александрович Каверин - Перед зеркалом. Двойной портрет. Наука расставаний
сборник litresНазвание: | Перед зеркалом. Двойной портрет. Наука расставаний | |
Автор: | Вениамин Александрович Каверин | |
Жанр: | Советская проза, Литература ХX века (эпоха Социальных революций), Авторские сборники, собрания сочинений | |
Изадано в серии: | Русская литература. Большие книги | |
Издательство: | Азбука, Азбука-Аттикус | |
Год издания: | 2022 | |
ISBN: | 978-5-389-21733-1 | |
Отзывы: | Комментировать | |
Рейтинг: | ||
Поделись книгой с друзьями! Помощь сайту: донат на оплату сервера |
Краткое содержание книги "Перед зеркалом. Двойной портрет. Наука расставаний"
Вениамин Александрович Каверин – классик советской литературы, автор знаменитого романа «Два капитана». В молодости он входил в литературную группу «Серапионовы братья», писал фантастические рассказы; в конце жизни Каверин – признанный мэтр, учитель и наставник нового поколения писателей. В этом издании представлены наиболее известные произведения Каверина разных лет.
«Скандалист, или Вечера на Васильевском острове» – один из самых ярких романов о советском научном и художественном авангарде и его лидере, знаменитом «скандалисте» В. Шкловском. «Двойной портрет» – смелое для своего времени повествование о трагической судьбе ученого, попавшего в лагерь. «Перед зеркалом» – психологический роман о любви и искусстве. «Двухчасовая прогулка» – роман о советских ученых времен застоя, их повседневной жизни. «Наука расставания» – правдиво описанный случай времен Великой Отечественной войны, во время которой Каверин служил военным корреспондентом на Северном флоте. А завершает книгу знаменитая сказочная повесть «Верлиока», в ней писатель вновь обратился к образам и мотивам кумиров своей молодости – Гофмана и Шварца.
К этой книге применимы такие ключевые слова (теги) как: советская классика,проза жизни,философия жизни,превратности судьбы,эпоха застоя
Читаем онлайн "Перед зеркалом. Двойной портрет. Наука расставаний" (ознакомительный отрывок). [Страница - 6]
Именно эта опасная мысль подчас неожиданно сбивала плавный ход какой-нибудь тысячу раз читанной лекции, предмет которой был известен ему, как письменный стол или лицо жены. Он задумывался, фраза, потерявшая значение, скользила с гуттаперчевого языка. Студенты перемигивались, перебрасывались записками, из указательных пальцев складывали крест. В эти мгновения вместо заблудившейся, потерянной мысли он вспоминал случай с певцом Карузо или Баттистини, который окончил свою карьеру при погребальных свечах, зажженных посетителями миланской оперы. От креста, сложенного из указательных пальцев, до погребальной свечи был, в сущности говоря, только один шаг…
Та же мысль, на этот раз притворившаяся анекдотом, однажды пришла ему в голову во время серьезного разговора с одним из знакомых историков, который обратился к нему за какой-то справкой. Они говорили в дверях читального зала, читатели шпалерами расположились за продолговатыми столами, зелено-голубые абажуры, командующие тишиной, выносили читальный зал за пределы реального существования. Ему, профессору литературы, ветерану этой тишины, генералу от зелено-голубого абажура, в кругу которого лежали раскрытые книги, следовало бы умилиться, да и то молча – неловко было посторонними замечаниями прерывать ученый разговор…
Он умилился. Напротив того, ему вдруг представилось, что вся эта чинная армия читателей – вот и этот кривоногий сумасшедший старик, увешанный множеством орденов, значков и медалей, и худосочный юноша в академическом пенсне, и прочие библиотечные завсегдатаи, – сами того не замечая, сидят и читают голышом, в чем мать родила. Идея эта была, очевидно, просто глупа, и почтенный историк по справедливости не мог понять, над чем хохотал до потери пенсне профессор Ложкин.
Да и вообще профессор Ложкин в тот день произвел на историка неприятное и тягостное впечатление. Он причудился ему ренегатом.
К этому следует присоединить уж совершенный фарс, происшедший неделю спустя между ним и Мальвиной Эдуардовной.
Мальвина Эдуардовна, его супруга, жила главным образом тем, что скрывала от всех свою профессию – до замужества она была повивальной бабкой. Именно в этом тщательном сокрытии профессии заключался весь смысл ее жизни. Она выдумала себе другую родину, других родственников. Она дрожала при мысли, что может случайно – на улице, в театре – встретиться с какой-нибудь из своих пациенток. Она целыми ночами думала над чьим-то неосторожным словом, которое – казалось ей – было сказано с умыслом, с тайным умыслом намекнуть на повивальное искусство.
В минуты откровенности профессор любил говорить, что она была молода, – из сочувствия с ним соглашались.
Откуда-то известно было, что в некотором отношении она, невзирая на свои годы, была слишком требовательна для человека, занимающегося филологией.
Все произошло чрезвычайно просто.
В час, когда Мальвина Эдуардовна, естественно, должна была ожидать, что супруг обеспокоит ее выполнением семейных обязанностей, профессор Ложкин неожиданно закрыл на крючок дверь своего кабинета. Щелканье крючка прозвучало в ушах Мальвины Эдуардовны бессмысленно и неблагонадежно.
Призвав на помощь всю воспитанность, которой она располагала, она с четверть часа пролежала под одеялом неподвижно.
Наконец, чувствуя, что до выяснения непонятного обстоятельства все ее старания уснуть будут напрасны, она встала с кровати и, натянув на величественные плечи капот, постучала в двери кабинета.
То, что ей довелось услышать в ответ, она постаралась забыть в следующую минуту. Через два-три дня она уверила мужа, что к нему в кабинет стучалась прислуга, посланная к профессору со стаканом чая.
– Катись, катись, матушка, – будто бы сказал Ложкин. – Что, в самом деле?.. Довольно я с тобой побаловался… Потом как-нибудь! Ничего особенного, надоело!
В ту же ночь, бессонную, как сова, Мальвиной Эдуардовной был констатирован бунт – система ее правления очевидно терпела крах; надо было принимать решительные меры – по крайней мере, показать, что вторая молодость профессора Ложкина началась с ее, Мальвины Эдуардовны, одобрения и согласия.
Спустя несколько дней, за обедом, она намекнула мужу, что, по ее мнению, следует слегка изменить образ их жизни – «жить более открыто, ну хотя бы принимать у себя друзей, посещать кино, --">Книги схожие с «Перед зеркалом. Двойной портрет. Наука расставаний» по жанру, серии, автору или названию:
Вениамин Александрович Каверин - Пятый странник Жанр: Советская проза Год издания: 1980 Серия: В. А. Каверин Собрание сочинений |
Вениамин Александрович Каверин - Голубое солнце Жанр: Советская проза Год издания: 1963 |
Вениамин Александрович Каверин - Освещенные окна Жанр: Советская проза Год издания: 1983 Серия: Каверин В. А. Собрание сочинений в 8 томах |
Вениамин Александрович Каверин - Собрание сочинений в 8-ми томах. Том 5 Жанр: Советская проза Год издания: 1982 Серия: Каверин В. А. Собрание сочинений в 8 томах |
Другие книги из серии «Русская литература. Большие книги»:
Алесь Адамович, Даниил Александрович Гранин - Блокадная книга Жанр: Публицистика Год издания: 2020 Серия: Русская литература. Большие книги |
Венедикт Васильевич Ерофеев, Эдуард Власов - Москва – Петушки. С комментариями Эдуарда Власова Жанр: Литература ХX века (эпоха Социальных революций) Год издания: 2019 Серия: Русская литература. Большие книги |
Любовь Федоровна Воронкова - Сын Зевса. В глуби веков. Герой Саламина Жанр: Исторические приключения Год издания: 2023 Серия: Русская литература. Большие книги |
Константин Георгиевич Паустовский - Повесть о жизни Жанр: Советская проза Год издания: 2022 Серия: Русская литература. Большие книги |