Наталья Владимировна Баранская - Отрицательная Жизель

современников: школьника, мечтающего о недоступном для него велосипеде; юной продавщицы, влюбленной в свое дело и жаждущей, чтобы обыкновенный магазин превратился в волшебный мир добрых чудес; молодых научных работников, влюбленных и чуть не потерявших друг друга; сотрудника областной газеты, комсомольца, смело борющегося за правду, и т. д. И читатель откликается на сочувственное волнение автора, с доверием входит в молодой мир его книги.

Баранской дороги светлая детская беззаботности, открытость человека поэтическим сторонам бытия, бескорыстие и нерасчетливость. Но, чуткая к чуду молодости, писательница одновременно умеет цепко выхватить из наших будней характерные бытовые детали, насытить ими свой рассказ, делая его достоверным и позволяя нам узнавать в нем знакомое и близкое. В то же время писательнице в высшей степени свойственна ирония — добрая, когда она с улыбкой смотрит на слабость милого школьника или на недоразумения между влюбленными; довольно злая, когда ее возмущает мещанская агрессивная пошлость. Ирония повествовательной манеры, насмешливая улыбка писательницы спасает некоторые истории от сентиментальности, от прямолинейности поучения. При этом у читателя остается доля сожаления о неосуществимости невинных и добрых детских порывов.

И даже в более сложном случае, в повести «Любка», где речь идет уже не о детских проступках, а о серьезной нравственной опасности, писательница показывает не только социальные причины Любкиного поведения (последствия войны, беспомощность одинокой матери), но и чисто психологические причины, заложенные в природной артистичности Любки, не находящей выхода в соответствующем деле, но увлекающей ее юных поклонников.

Рассказ «Отрицательная Жизель», давший название сборнику, по словам Баранской, «начался с заглавия, с этого смешного сочетания — однозначного, скучного, нудного… Кто мог сказать так? Какой человек? Глухой и слепой к искусству, мелкопрактичный, забившийся в узкий свой мирок, как в норку… Так возник образ матери-мещанки…, а в противоположность ей — молоденькой девушки, девочки, восприимчивой к прекрасному».

И еще одно признание автора «Отрицательной Жизели»: «…Надо знать и слышать свой родной язык. Его надо слушать, как музыку, погружаясь в него. А слушая и наслаждаясь его звучанием, богатством, разнообразием, гибкостью, а также неправильностями, неожиданностями — любить его». Последнее признание очень существенно для Баранской. Язык ее произведений прост и ясен, как сами рассказанные ею истории, однако в этой простоте есть свой секрет. Читая повести и рассказы Баранской, мы сразу как бы слышим речь современных нам молодых героев и тут же видим улыбку писательницы. Она сопровождает рассказ героя, давая свою насмешливо-ласковую оценку и героям, и происходящим вокруг них событиям. Для такой простоты нужен и талант, и мастерство.

Мне кажется, что добрую книгу Натальи Баранской читатель примет с ответной улыбкой сочувствия и одобрения.

Е. Старикова

Примечания

1

В рассказе говорится о деньгах до реформы 1961 года. Сто рублей того времени равны теперешним десяти рублям.

(обратно)
--">