Сергей Сергеевич Андропов - Самолет на болоте

был правильным. Только так можно было избежать еще большего увеличения высоты «козла», потери самолетом скорости и катастрофического удара о бетонку.

Бомбардировщик тяжело опускался на полосу. Издали было видно: беззвучно, словно это происходило на экране немого кино, сложилась передняя стойка шасси и одновременно лопнули основные колеса.

Через секунду-две скрежет металла, треск донеслись до командного пункта.

В воздух взвились красные ракеты — запрещение самолетам посадки. На старте вместо посадочного «Т» крест.

От «квадрата», командного пункта, со всех сторон к стоявшему на посадочной полосе самолету с хвостовым номером «27» бежали люди. Много людей…

ПОСЛЕ ПОСАДКИ

Самолет не вспыхнул. Ладилов стоял у плоскости бледный, растерянный. Коноплин освободился от парашюта, спрыгнул на бетонку. Стрелок-радист нерешительно топтался у хвоста.

Первой к бомбардировщику примчалась машина скорой помощи. Но помощь никому не понадобилась, лишь у Коноплина на правой стороне лба багровела шишка — стукнулся при посадке о прибор.

Еще одна машина. С нее посыпались авиаспециалисты. Подбежал майор Деев.

— Целы! Ну вот…

Он потрогал зачем-то рукой обшивку плоскости разбитого самолета, подошел к Ладилову:

— Долетался? Спасибо! А я-то в тебя верил!

Алексей видел, как бледное лицо Евгения побелело еще больше.

Авиационные специалисты, молча смотревшие на летчика, расступились. Подошел полковник Гончаренко. Бегло осмотрел искалеченный бомбардировщик. Остановился рядом с Ладиловым. Не сказал, а выдавил из себя:

— Не сберегли свою честь? И честь полка. Зазнались? Рановато! — Он глубоко вздохнул. — И это в последнее мое дежурство! Память старику на всю жизнь!..

Он махнул рукой, ссутулившись, как-то весь обмякнув, сразу постарев на добрый десяток лет, пошел от Ладилова к машине. Около врача задержался:

— Окажите помощь штурману. Может быть, серьезный удар.

Техник-лейтенант Воронков с мрачным лицом суетился около самолета, заглядывал под плоскости, забрался зачем-то на двигатели, осмотрел их. Было заметно — с каждой минутой он все больше огорчался. Казалось, техник тоже обмяк, постарел при виде того, что сделалось с родной ему машиной.

Подошли тягачи, чтобы оттащить самолет с бетонки, освободить ее для посадки других бомбардировщиков. У машины Ладилова толпа редела. Скоро около нее осталось всего несколько человек.

Коноплин подошел к летчику:

— Женька, не переживай так!

Ладилов отвернулся, ничего не сказал. Опустился на траву, закурил.

Алексей сел рядом.

— Чего тебе надо? — грубо спросил Ладилов. — Ты-то при чем? Я сделал, мне и отвечать.

В его взгляде было столько тоски, что Алексей, встретив его, вздрогнул.

— Женя, не надо! Не ты один, и я виноват!..

Ладилов не хотел слушать. А сейчас ему нужны были именно слова утешения, участия.

— …Виноват и я! Как бы это тебе сказать?..

Перед лицом несчастья, случившегося с другом, было настолько тяжело, что нужных слов не находилось.

Новиков, пока тягачи не потащили бомбардировщик, стоял у своей кабины, испуганно посматривал в сторону летчика и штурмана. Он совсем растерялся.

Евгений на ужин не пошел.

В столовой все разговаривали о происшествии на аэродроме.

— С каждым такое может случиться, — ораторствовал какой-то оптимист.

— Да, опять сбили. Еще один — ноль не в его пользу, как говорил на совещании Полевой. Так? — раздался чей-то голос.

Старший лейтенант Полевой шутки не поддержал. Слова, произнесенные в такой обстановке, прозвучали совсем не шуткой.

— Если и «сбили», то всех нас. Жили рядом, а вот…

Полевой не договорил, уткнулся в тарелку. Толком никто не понял, почему «всех сбили» и что из того, что «жили рядом».

Алексей слышал обрывки разговора, ставшего общим. Аппетита не было. Выпил чай, вышел из столовой, направился в гостиницу.

Евгений, одетый, лежал на кровати. В комнате было полно табачного дыма.

Коноплин понимал, что товарищу надо помочь. Но как это сделать? Думал недолго.

— Женька, пойдем пройдемся, а? — спросил он, стараясь говорить безразличным тоном.

Ладилов шевельнулся.

— Прошелся. По всей бетонке на животе прополз. На глазах у всех. Хватит!

Алексей опешил: чего хватит?

— Что ж теперь голову вешать? Зайдем в парк или давай завернем к Эле, ее позовем погулять.

Впервые он сам --">