Витаутас Мисявичюс - Двое на соломенной крыше

Я глядел на старшину и думал о свертке, лежавшем в санях. Пелегринда тоже о чем-то напряженно размышлял.

— Может, издалека откуда-нибудь подбросили? — предположил председатель.

Заставляю себя говорить, обращаюсь к фельдшеру:

— Скажите, Жиндулис: а нельзя ли по руке узнать... как бы это выразиться. Ну... что-либо о ее хозяине?

Старшина смотрит на меня. Фельдшер неопределенно пожимает плечами.

— Мне кажется, что он — не сельский житель. Пузырей, мозолей на ладони нет...

— Хватит. Зря время теряем, — мрачно заявляет старшина. — Будем писать протокол.

Тишина. Только стучит маятник часов.

— Что с этим будем делать? — фельдшер Жиндулис показал на кисть.

— Вы, доктор, эту штуку законсервируйте. В формалине. Понадобится для судебной экспертизы.

Пока я по всем правилам составлял протокол, Пелегринда вышел во двор. Председатель с фельдшером тихо сидели в ожидании, пока я кончу дело. Нас ждал ужин. Вдруг лестница загудела под шагами старшины, он вбежал взволнованный:

— Шешке нет! Пропала!

Мы выбежали во двор. Две ровные борозды — следы полозьев — вели к дороге. Пока старшина ругался и клял на чем свет стоит кобылу, я все думал об отрубленной руке и о топоре в санях. О топоре, на котором капли крови...

Вышли в путь, прихватив винтовки. Дорога залита лунным светом, кругом тишина. Гнетущая и напряженная.

Мы движемся по следу саней. Винтовки на плечах, наганы в карманах. Старшина ворчит.

— Тут недалеко, — говорит он мне, — есть одна конюшня. В поселке Пагояй. Там у меня родич живет. Шешке там бывала и, видать, запомнила, как ее накормили до отвала овсом. Опять кобыле деликатесов захотелось.

Вскоре вдали появились силуэты домов. Соломенные крыши поселка натужно прогнулись под тяжестью снега.

Мы подходим к хате, за окном которой волчьим глазом мерцает коптилка. Как раз здесь и живет родич старшины. Но след саней, не останавливаясь, идет дальше, вдоль улицы.

Старшина секунду колеблется и сворачивает к дому. Игнацюс, хозяин, приглашает к столу, но старшина категорически отказывается:

— Сначала разыщем беглянку.

Малость передохнув, мы решительно поднимаемся. Знакомый след приводит к околице, а затем к усадьбе, расположившейся на опушке Шимонского леса.

— Ишь, к леснику потащилась, к Гедеминасу Шапарнису! — удивленно говорит старшина. — С чего бы это?

Мы замерзли, устали и злы, как собаки. Входим в просторный двор. Мне кажется, что в глубине мелькает неясная тень. Но кругом тишина, и в окнах дома безжизненная темнота. След ведет к конюшне, и мы движемся прямо туда.

— Шешке! — зовет старшина.

В ответ доносится знакомое ржание. Мы подходим к дверям конюшни и останавливаемся: на них огромный замок.

4. Пятеро лесорубов

Во дворе замигал желтый свет фонаря, послышался встревоженный голос:

— Эй, кто там?

— Не бойся, Гедеминас, свои, — отозвался старшина. — Ищем, понимаешь, пропажу.

— Ого! — удивился подошедший Шапарнис. — Сама милиция оказала честь.

Но старшине не до шуток:

— Каким образом наша кобыла очутилась здесь?

— Ваша кобыла?.. Какая кобыла?..

Наконец до Шапарниса дошло.

— Я ему уши оборву, этому паршивцу! — вдруг взвился он. — Мне сказал, будто по дороге увидел бесхозяйные сани. Приехал на них и говорит: «Закроем, пока не сыщется хозяин...» Ну, я ему!..

— О ком ты это? — не понял старшина.

— Да о батрачонке своем, Стасюкасе. Вечером он в Салместисе был. Видать, поленился обратно топать пешком, вот и решил... это... одолжить чужую лошадь. Паршивец! Уж простите моего дурачка. Я его потом сам поучу. Шкуру ремнем ему выдублю. Богом клянусь — выдублю.

Пока они переговаривались, а потом отпирали замок, мне вновь показалось, что мелькнула тень, а секундой спустя я почувствовал чей-то взгляд.

Но вот конюшня открыта. Рядом с кобылой и наши сани.

Пока старшина с лесником осматривали и подбадривали шлепками Шешке, я быстро проверил, все ли на месте. Мешок с продуктами здесь, кнут тоже. А свертка с топором нет. Кто его взял? Лесник? А может, сам старшина, когда мы были в сельсовете?

Мне он все больше не нравился, этот Пелегринда. Не нравились все эти странные совпадения: жуткая находка — отрубленная рука и окровавленный топор Люце, тщательно спрятанный старшиной и так внезапно исчезнувший.

Подозрительно и «бегство» Шешке этой ночью. Надо же: Пелегринда, ничуть не сомневаясь, топает к --">