Ганна Кралль - Опередить Господа Бога

Кралль Ганна Опередить Господа Бога

ГАННА КРАЛЛЬ

ОПЕРЕДИТЬ ГОСПОДА БОГА

Перевод с польского К. СТАРОСЕЛЬСКОЙ

От переводчика

В апреле нынешнего года Польша торжественно отмечает сорокапятилетие восстания в варшавском гетто.

Фашистские войска вступили на территорию Польши в 1939 году, а уже в сороковом во многих городах оккупированной страны были созданы "еврейские жилые районы" - отгороженные от остальной части города кварталы, где под неусыпной охраной жило, а вернее, медленно умирало загнанное туда еврейское население. Начавшаяся вскоре планомерная ликвидация гетто завершилась в сорок третьем году. Однако в Варшаве ворвавшимся на улицы гетто вооруженным фашистским отрядам неожиданно было оказано сопротивление. Неравная борьба продолжалась недолго: в середине июля развалины полностью уничтоженного района окончательно опустели. Но до того нескольким группам участников восстания удалось выбраться из-за стен, Об одном из них, члене штаба повстанцев Мареке Эдельмане, написана книга. Называется она: "Опередить Господа Бога", издана в Кракове в 1977 году. Автор, Ганна Кралль, нарисовала "двойной" портрет своего героя. На страницах этой небольшой книжечки встретились и перемешались два времени: последние страшные месяцы существования гетто, рассказ о которых записан со слов Эдельмана, и последующие - в мире без войны - годы жизни и работы его самого и его коллег-медиков (Эдельман - кардиолог, ординатор одной из лодзинских клиник).

Книга Ганны Кралль вызвала огромный интерес - и не только в Польше, где в памяти еще многих живо время войны и оккупации. Меньше чем два года спустя выходит второе издание (сейчас - к апрелю 1988 года - готовится третье, очень большим для Польши - пятидесятитысячным - тиражом); за короткое время книга переведена на 12 языков; предисловие к западногерманскому изданию написал Вилли Брандт.

Нашлись у этого уникального репортажа и противники; возмущение вызывала как бы намеренно "антигероическая" позиция героя. Эдельман, говоря о прошлом, всячески избегает пафоса и громогласия, не допускает ни малейших прикрас, никаких преувеличений и отступлений от того, что происходило в действительности. О мужественной борьбе горстки обреченных на истребление людей, героизму которых отдал дань уважения даже руководитель акции по уничтожению гетто, эсэсовский генерал Юрген Штрооп 1, рассказывается обыденным, сдержанным, нарочито приземленным тоном. Столь же бесстрастно описан ужас повседневного существования, не укладывающиеся в уме, но ставшие внутри стен гетто реальностью бытовые подробности, невозможные в нормальной жизни поступки, в которые вместилось все - от проявления высочайшего благородства до утраты человеческого облика.

1 См. Казимeж Мочарский. "Беседы с палачом". "Знамя", 1987, № 5 (перевод С. Ларина).

Однако слышимые нами скупые, негромкие слова - лишь оболочка, скрывающая огромное напряжение неустанного состязания с Господом Богом, состязания, победить в котором - значит спасти по крайней мере еще одну человеческую жизнь. И уж совсем не обозначенная, незримая, постоянно присутствует на страницах книги сама История.

- На тебе в тот день был красный пушистый джемпер. "Отличный джемпер, - добавил ты, - из ангорской шерсти. Очень богатого еврея... " Поверх два кожаных ремня крест-накрест, а посередине - на груди - фонарик. "Надо было меня видеть!" - сказал ты мне, когда я спросила про девятнадцатое апреля...

- Так и сказал?

Холодно было. В апреле по вечерам бывает холодно, особенно когда ешь мало, вот я и надел джемпер. Да, я его действительно нашел в вещах одного еврея; после того, как их семью выволокли из подвала, я взял себе джемпер из ангорской шерсти. Отменного качества: у этого типа была куча денег, перед войной он пожертвовал в ФОН 1 на постройку самолета или танка, чего-то в этом роде.

1 Фонд национальной обороны.

Я знаю, ты любишь такие детали, потому, наверно, про него и упомянул.

- Ну нет. Упомянул - поскольку хотел кое-что подчеркнуть. Деловитость и спокойствие. Вот что тебе было нужно.

- Просто я говорю так, как мы все тогда об этом говорили.

- Стало быть, джемпер, ремни крест-накрест...

- Допиши еще: два револьвера. Это выл высший шик - револьверы на ремнях. Нам тогда казалось, у кого есть два револьвера, у того есть все.

- Девятнадцатое апреля: тебя разбудили выстрелы, ты оделся...

- Нет, пока еще нет. Меня разбудили выстрелы, но было холодно, к тому --">