Вудхауз Пэлем Грэнвил Жасминный домик

Пэлем Грэнвил Вудхауз

Жасминный домик

Джемс Родмен выколотил пепел из трубки и некоторое время сидел молча, задумчиво уставившись на огонь. Потом почесал за ушами у своего пса Вильяма, лежавшего на ковре, набил трубку и снова закурил. Огонек спички озарил на мгновение его мужественное лицо. За окном шумел ветер и потоками лил дождь.

- Вы верите в привидения? - вдруг спросил он.

- Верю ли я в привидения?

- Да.

- Нет, не верю.

- Я, может быть, неудачно выразился. Верите вы, например, в заколдованные дома? Верите ли вы в то, что злое влияние может тяготеть над определенным местом, угнетая живущих там?

- Нет, не верю.

Джемс недовольно посмотрел на меня.

- Разумеется, - продолжал я, - все мы читали таинственные рассказы о привидениях и...

- Я говорю не о рассказах, - конечно, их тысячи. Десятки авторов кормятся привидениями.

- Видите ли, однажды я действительно встретил человека, который слышал...

- А я однажды жил в таком заколдованном доме, - прервал меня Джемс.

У Джемса Родмена большой недостаток: он не умеет и не любит слушать. Вероятно, это профессиональное свойство: Джемс пишет детективные романы и не терпит противоречий, как и его герои.

- Это удовольствие, - продолжал Джемс, - стоило мне пяти тысяч фунтов. То есть я пожертвовал этой суммой, чтобы только не жить там. Я вам рассказывал о моей тетке Лейле, которая писала сентиментальные романы?

- Ведь она умерла, Джемс, а о мертвых...

- Знаю, что умерла. Я совсем не собираюсь порочить ее память.

Я успокоился. Прежде Джемс весьма недвусмысленно отзывался о тетке и ее романах. Его раздражала сентиментальность Лейлы Мэй-Пикней, которая так нравится огромному кругу ее читателей. У Джемса строгие взгляды на литературу, он утверждает, что талант не смеет снижаться до сентиментальных любовных историй и должен оперировать, главным образом, револьверами, украденными документами, трупами с перерезанными горлами и так далее.

Я сам никогда не читал произведений покойной мисс Пикней, но знаю, что она была самой плодовитой писательницей и считалась маститой. Критики, давая отзыв о ее новой книге, обычно ставили заголовок: О п я т ь П и к н е й, а иногда даже в более угрожающей форме: О п я т ь П и к н е й!!! - а однажды (дело, помнится, шло о романе "Любовь, которая побеждает") один литературный критик всю оценку книги выразил двумя словами: "О, Боже!"

- Я хотел вам рассказать, но вы меня невежливо прервали, - продолжал Джемс. - Когда тетка Лейла умерла, я узнал, что она оставила мне пять тысяч фунтов и дом в деревне, где она провела последние двадцать лет своей жизни.

Он замолчал.

- Очень мило с ее стороны, - пробормотал я.

- Двадцать лет, - повторил Джемс. - Запомните это обстоятельство: целых двадцать лет! А в год она писала два романа и двенадцать рассказов, кроме постоянного отдела "Советы молодым девушкам" в одном ежемесячнике. Другими словами, сорок романов и не менее двухсот сорока рассказов, написанных под кровлей ее виллы "Жасминный домик".

- Поэтичное название, - заметил я.

- В завещании было сказано, что я должен прожить в нем год безвыездно и в дальнейшем - по шести месяцев в году. Не выполнив этого условия, я не получил бы пяти тысяч.

- Забавное завещание, - задумчиво заметил я, - я иногда хотел бы быть богатым, чтобы поизмываться всласть над наследниками.

- Это не издевательство, тетка была в здравом уме. Она верила в благодетельное влияние окружающей обстановки. И придумала эту штуку, чтобы вытащить меня из Лондона. Она всегда говорила, что городская жизнь делает мой характер мрачным и угрюмым. Вообще она не любила моего жанра.

- Знаю.

- Так вот я отправился в "Жасминный домик". Я вам расскажу всю эту историю по порядку.

...Первое впечатление Джемса от коттеджа "Жасминный домик" было очень благоприятным. Маленький старомодный домик в запущенном зеленом саду, с красной черепичной кровлей, тенистые дубы, пение птиц и веранда, обсаженная розами, - идеальная обстановка для писателя. В такой обстановке тетка могла писать свои сентиментальные романы.

Джемс чувствовал себя отлично. Он перетащил сюда книги, трубки и ракетки для гольфа и с головой ушел в работу, заканчивая свою лучшую вещь под названием "Тайна девяти".

И вот однажды в прекрасный летний полдень он сидел в своем кабинетике и выстукивал на пишущей машинке.

Он заложил новый лист бумаги, тщательно раскурил трубку и быстро застучал: --">