Олдос Леонард Хаксли - Монашка к завтраку

борделях, замаскированных под дома престарелых, и о сластолюбцах, выдающих себя за священников. Я бы отметил, что подавляющее большинство своих преподавателей Дик считал глупыми и даже злыми людьми. И так далее. Все это, конечно, соответствовало бы истине, однако увело бы читателя в сторону. Ведь перед вами не одно из заурядных повествований об умных молодых людях, которые в школе открывают для себя атеизм и искусство, в университете – социализм, а получив степень бакалавра гуманитарных наук и пройдя неизбежную стадию ознакомления с сексом и сифилисом, к двадцати пяти годам превращаются в блестящих писателей. Поэтому позволю себе опустить незначительные подробности, объяснимые издержками пубертатного периода, и освещу лишь те пункты, которые помогут сформировать представление о будущей профессиональной деятельности нашего героя.

Кто действительно ищет знаний, тот (невероятно, но факт!) находит их в колледже Эзопа. И Дик весьма в этом преуспел. С первых же дней он стал любимцем преподавателя математики мистера Скьюболда, очень талантливого специалиста в своей области, который, однако, отличался редкой неорганизованностью и упускал из виду отличную возможность заработать, давая частные уроки одаренному ученику. Дом мистера Скьюболда был самым неопрятным в колледже. Дик называл обитель преподавателя математики смесью трущоб и приюта для умственно отсталых. Вычитав у сэра Томаса Брауна^[3] о распространенном заблуждении, будто от евреев исходит неприятный запах, мальчик написал в школьный журнал заметку, где назвал автора шарлатаном и обманщиком. Заявления сэра Томаса Брауна явно расходились с тем, что Дик ежедневно видел в доме мистера Скьюболда.

Может показаться удивительным, что Дик вообще читал работы Брауна. На самом деле интересы мальчика не ограничивались математикой. Колледж Эзопа предоставлял ученикам массу свободного времени, и Дик был одним из тех, кто умел правильно распорядиться столь щедрым подарком. Он с огромным интересом читал самые разнообразные книги по истории, литературе и естествознанию как на родном, так и на нескольких иностранных языках. Дик проявлял исключительные умственные способности.

«Гринау – интеллектуал, – надменно заключил мистер Копторн-Слезинджер. – К несчастью, со мной в доме проживает пара-тройка таких же. Его друзья. На мой взгляд, Гринау дурно влияет на учеников». Мистер Копторн-Слезинджер считал себя идеальным примером высказывания «mens sana in corpore sano»^[4] – истинным духом английского джентльмена, заключенным в тело греческого бога. Правда, с коротковатыми ногами и выступающей вперед нижней губой, придающей лицу мистера Копторн-Слезинджера сходство с лососем.

Дик и вправду собрал вокруг себя компанию единомышленников. В этот круг входили: Партингтон, будущий историк; Гай, прочитавший всю классику Золотого века и страстно увлеченный изучением средневековой латыни; Флеттон, человек выдающегося ума, который довел искусство ничегонеделания до невероятных высот, коих еще не достигал никто из учащихся колледжа Эзопа. Четверка закадычных друзей представляла собой довольно любопытное зрелище – Дик, маленький, темноволосый и нервный, Партингтон, сплошная округлость (с круглыми, как две луны, очками на круглом же лице), Гай с деревянной старческой походкой и Флеттон, копия диккенсовского мистера Джингля^[5], такой же тощий и длинный, со смешной гримасой на лице. «Шайка уродливых бездельников», – цедил сквозь зубы при виде ребят мистер Копторн-Слезинджер, уверенный в своем божественном великолепии.

В компании верных друзей Дик мог бы чувствовать себя абсолютно счастливым. (По большей части так и было.) Интеллектуально дополняя друг друга, ребята с успехом обсуждали любые вопросы. В ходе этих бесед они в непринужденной форме еще больше расширяли свой кругозор. И все же временами Дик чувствовал странную тоску. Ему чего-то не хватало в общении с друзьями. Но чего именно? Тоска, словно скрытый недуг, отравляла жизнь. Причиной бурного проявления загадочных симптомов стал лорд Фрэнсис Кварлс.

Фрэнсис Кварлс обладал потрясающей внешностью: широкий, как у быка, лоб, обрамленный вьющимися локонами, достойное античной статуи тело. Чего стоила его манера взирать на окружающий мир сквозь полуопущенные веки, эта сонная надменность! Он в действительности представлял собой то, чем мнил себя мистер Копторн-Слезинджер, и разделял --">