Андрей Нариманович Измайлов - Ангел ходит голым

— Муж твой, Лиль, с небес благословляет, а?

— Не надо, Виталь. Не на-до.

Так. Не получилось. Отползаем. Проба-два — подкрасться с другой стороны. Даже не с другой стороны, а типа погулять вышел и ни о чём вообще…

— Шампанское… Правда, понравилось?

— Когда я тебе врала?!

— Я знаю?!

— Знай! Никогда! Никому!

И глаза — честные-честные! Разве эти глаза могут врать?! Уклони очи твои от меня, потому что они волнуют меня. Они — как голуби при потоках вод, купающиеся в молоке, сидящие в довольстве…

Стоп! Не из той оперы! Хотя, да-да, как голуби при потоках и далее по тексту. Но сейчас — про другое.

* * *

Ну-ка, навскидку: главное качество для любого адепта Ордена? Качество, без которого просто априори негоден. Ну-ка? Сумму навыков типа спецназ можно даже не озвучивать. Это всё прикладное. Важное, но прикладное. Критерий пригодности, ну-ка?!

Бе, ме! То-то. Юнцы! Критерий пригодности — умение врать. Без даже намёка на угрызения совести, без цирлихов-манирлихов и прочих «морально тяжело». Такая работа, иначе нельзя. У всех и каждого — от рядового адепта до Верховного.

Тупо врать не комильфо — имидж как-никак. Но и замысловатости не в особом фаворе — сам в них запутаешься рано или поздно, ergo с работой не справился. Хотя лёгкое изящество приветствуется. Даже ценится — меж своих. Вот не угодно ли утверждение (произносится убеждённо и убедительно): «Если Верховный говорит, что это враньё, то это враньё!» М? Ещё раз, медленно, для вдумчивых: «Если Верховный говорит, что это враньё, то это враньё!» Толкование по усмотрению.

К слову, потому-то среди адептов Ордена — сплошь мужчины. За редким исключением, очень редким. И роль подобным исключениям отведена… служебная, назовём. Ну, там… ласточки, если на профессиональном арго. Почему? Да потому-то и!

См. критерий пригодности. Или не см., а просто включи голову.

Когда врёт мужчина, то каждую минуту знает, что врёт, помнит, что врёт. Долгосрочно. Месяцами, годами, десятилетиями. Задача — переиграть. Сверхзадача — всех переиграть. Двойная жизнь без каких-то метафор. Постоянный самоконтроль: не перепутать, ничего не перепутать — что, где, когда в той жизни… или уже в этой? Без разницы. И там, и там — врать, нельзя не врать. Адепт Ордена — обязывает. Сложно, трудно, изнуряюще. Э-э, когнитивный диссонанс. Потому и живут меньше. А кто сказал, что будет легко?! Зато — адепт! Не каждому дано, только избранным. Именно потому, что сложно, трудно, изнуряюще. (Поверили?)

Когда же врёт женщина, то врёт краткосрочно. И сразу (не сразу, но уже назавтра) верит себе, что говорит чистую правду. Месяцами, годами, десятилетиями. Задача переиграть не ставится. Живёт она так. Она так живёт. По правде. А сила в чём? Во-о-от… Откуда и пошла древняя легенда о загадочной женской логике. Никакой загадки. Просто верят они во всё то, что врут. И значит? И значит, для Ордена женщина промыслового значения не имеет. Зашлёшь такую (да любую!) к потенциальному противнику с целью охмурить, влюбить и влюбиться, выведать сокровенное, доложиться нашим. Всё сделает. По правде. Которая враньё. В которое сама и верит теперь. И наши для неё уже — империя зла, фигушки им, а не «доложиться». И здешним СМИ раззвонит про бывших наших: коварные! заслали! врут! А вот её бойфренд, тот самый носитель секретов. Они любят друг друга! Помолвка, ура! Шампанского!

* * *

Ах, да! Шампанского. Немецкого. Понравилось.

— Где брал, Виталь? Я так просто, себе на будущее.

— Лиль! Завтра моргну своим «цепным» — ящик приволокут.

— Или так. Варум бы и нихьт.

— Или, хочешь, не «Henkel», а «Вдову Клико»?

— Н-нет. Слово «вдова» не нравится.

— Что так?

— Виталь! Я же сказала: не на-до.

— Ради бога, ради бога!

— И потом. Брэнд брэндом, но мне нравится то, что мне нравится. Независимо от брэнда. «Henkel» — понравилось.

— Ящик! Завтра же!

— Ка-акой ты добрый, Виталь!

О, я — добрый. Могло случиться и с точностью до наоборот. Я — злой, Макс — добрый. Всего лишь распределение ролей.

* * *

— Чур, я добрый!

— Старина, добрый — я, ты — злой.

— Да почему ж я злой?!

— По жизни.

— Это я-то по жизни злой? Когда?

— Тебе Йемен припомнить? Карабах?

— Запрещённый приём, старина.

— И кто сказал, что запрещённые приёмы запрещены?

— Тоже верно.

— Так что? Не, прикинь, старина, у злого ведь даже больше шансов.

— Не, старина, так-то оно так, но снасильничать --">