Сергей Александрович Романов (II) - Нищие

подошло время расстаться с отпускными грезами. Пора на службу, на объект.

Юрайт ещё вечером позвонил начальству и сообщил, что готов к несению дежурства. Его поздравили с новым сезоном, дали команду соответствовать облику контуженного офицера Российской армии и занять прежнее место.

«Есть», — сказал по-военному Юрайт, но без прежнего задора и азарта внутри. Студентка, с которой он познакомился в Форосе на отдыхе, была тому причиной.

Команды руководства фирмы, в которой он состоял на службе, требовалось выполнять. Да и рядовая должность Юрайта не позволяла ему иметь собственное мнение. «Есть», — вздохнув, сказал про себя Юрайт, закрыл квартиру и вышел в осеннее хмурое утро.

На службу он добирался на метро. Благо — ехать без пересадок. От «Щукинской» — прямехонько к Центру на «Охотный ряд». Там и было его рабочее место.

Служил Юрайт профессиональным нищим в фирме с благочестивым названием «Милосердие» под началом «генерального директора» госпожи Афинской. За два года Юрайт осознал прелести службы, которая была не совсем почетна, зато не тяжела физически, довольно-таки прибыльна и даже уважаема московским народом.

В настоящее время роль молодого офицера, контуженного в чеченских баталиях, приносила неплохой доход и Юрайту, и фирме госпожи Афинской. И если учесть, что контуженных и искалеченных солдат и офицеров была разбросана по Москве не одна сотня — правда, точной цифры Юрайт знать не мог, — то «кавказско-афгано-немецкий военный контингент» на мирном фронте в столице России довольно существенно пополнял казну не только фирмы, с которой сотрудничал Юрайт, но и ей подобных конкурентов.

Юрайт вышел на станции «Охотный ряд». Теперь ему оставалось проскочить несколько переходов, ведущих к «Площади Революции». Он нырнул в первый пешеходный тоннель и тут же наткнулся на уже занявшего свое место сидящего Акбарку. Тот уже трудился.

— А-л-л-л-а-х Акбар, — отбивал он поклоны головой до самого пола и, подражая самому неистовому мусульманину, полностью отдавался молитве, — А-л-л-л-а-х Акбар…

Выйдя из очередного поклона, он заметил своего «противника по вере» и непримиримой борьбе — контуженного офицера Юрия Пономарева и, незаметно от людских глаз, подмигнул товарищу по бизнесу, приветствуя коллегу с возвращением из очередного отпуска.

Но народ валом валил по переходу, и более теплое приветствие между друзьями и противниками по оружию можно было спокойно перенести на обеденное время. Поэтому Акбарка ещё раз подмигнул и тут же отвесил глубокий поклон и истошно завопил:

— Мат убыт, отэц убыт, сестры, братья все убыт! Дом сгорел — нэту! Савсэм адын остался! Памагытэ, люды добрые чеченцу-инвалиду, все и всех потерявшему в этой нэнужной вайне! Приехал в Маскву и буду хадыт к Презыденту и прасить, чтобы вайна больше никогда не была. Ах, сколька народа убыта…

После такого обращения сотки, двухсотки и тысячные купюры посыпались в коробку из-под обуви, которая стояла перед тем местом, куда долбил своим лбом Акбарка. Сердобольный московский народ жалел одинокого «врага» и не желал кровопролития в Чечне.

Из перехода неслись и залихватские трели русской гармони. Это наяривал «Катюшу» знаменитость перехода дядя Петя — под фирменной кличкой «Русич». Он тоже издалека увидел Юрайта и громко стал просить молодого офицера-отставника:

— Товарищ офицер, давай-ка, лучше с тобой «Катюшу» сбацаем — небось тоже фронтовик, хотя и молодой такой?

Он так неподдельно и умоляюще упрашивал и смотрел на своего коллегу по предприятию, что у самого Юрайта даже в сердце что-то екнуло. К тому же его дед, который в Отечественную командовал пулеметной ротой и погиб в сорок втором где-то под Москвой, мог быть на месте дяди Пети-Русича.

Умение дяди Пети разыграть простецкого неунывающего и неподдающегося никаким рыночным невзгодам лихого нищего — ветерана войны иногда восхищало даже таких же профессионалов-нищих, которых в пределах Садового кольца Москвы было более чем достаточно. Мало того, некоторые из опытных и не один год работавших на попрошайническом поприще людей, даже старалась вытурить Русича с доходного места, принимая его за настоящего ветерана, решившего на своей гармошке подработать на кусок хлеба. Но Русич с такими быстро разбирался, и уже к вечеру они распивали с «обидчиком» бутылочку кристалловской водочки для примирения. Не любил дядя Петя всякие «Смирноффы» и --">