Олег Николаевич Бубела - Душа крючкотвора

Олег Николаевич Бубела
ДУША КРЮЧКОТВОРА (фанфик)

Автор выражает огромную благодарность представительнице прекрасного пола, скрывающейся на "Фикбуке" под ником "ЛЕТО ЗИМА" за любезно предоставленные материалы и интересные идеи. С ее вариантом данной истории все желающие могут ознакомиться здесь — https://ficbook.net/readfic/3508008

Дисклеймер: Права на персонажей и вселенную принадлежат Джоан Кетлин Роулинг. Никакой материальной выгоды от создания и распространения данного текста автор не получает.

Пролог

Артур Самуилович Каганович, профессор, лектор юридической кафедры крупного университета, заслуженный деятель науки и известнейший специалист по римскому частному праву, имеющий на своем счету немало публикаций в зарубежных журналах, поздней ночью возвращался к себе домой. На улице было прохладно, и хотя до наступления зимы остался еще месяц, мороз ощутимо пощипывал крючковатый нос профессора. Однако Артур Самуилович не обращал внимания на холод, довольно улыбаясь и бережно сжимая под мышкой бумажный пакет с тяжелым книжным томом. Его душа пела и плясала — сегодня коллекция, которую начал собирать еще дед Артура, пополнится одним крайне занятным экземпляром. Книгой-загадкой, буквально пару минут назад приобретенной у знакомого букиниста за сущие копейки.

Все, кто был знаком с Артуром Самуиловичем, знали, что в своей жизни профессор любил только две вещи — книги и свою старенькую маму. Да, Каганович был заядлым библиофилом. Он обожал бродить по букинистическим магазинам и антикварным лавкам, с упорством шахтера рылся в грудах макулатуры на городских барахолках, порой находя там довольно ценные раритеты. Их коллекционер очищал, приводил в порядок, при необходимости снабжал новым переплетом, а затем долго и с наслаждением, сидя в мягком кресле, вдыхал чудесные запахи старой бумаги и кожи, пыли и переплетного клея, нежно поглаживал пожелтевшие страницы, вчитываясь в ровные строчки древних текстов.

Ведь под каждой невзрачной обложкой скрывались знания, бесподобные в своей красоте и неповторимости. И Артур Самуилович был готов поклясться, что каждая книга в его коллекции обладала собственным характером. Собственной душой. О каждом экземпляре профессор мог рассказать целую историю — где и при каких обстоятельствах он познакомился с данной книгой, как она выглядела вначале и какой стала после реставрации, чем запомнилась и какие интересные сведения в себе хранит.

Знакомые втихомолку посмеивались над увлечением профессора. Иные даже крутили пальцем у виска, узнав, какую сумму Каганович выложил за очередную потрепанную книженцию. Советовали перестать маяться дурью и хотя бы семьей обзавестись. Сорок лет человеку, а он до сих пор в холостяках ходит! Однако Артур Самуилович не обращал на советчиков никакого внимания. Он давно понял, что "простым смертным" не понять всю ту прелесть общения с наследием древних времен, не познать таинство прикосновения к истории и не ощутить восторг от познания чего-то нового…

Профессор мечтательно вздохнул и ускорил шаг, желая поскорее приступить к изучению странной книги. Покупка Артура Самуиловича действительно была очень необычной. Ответив на поздний звонок, библиофил был чрезвычайно заинтригован рассказом приятеля о попавшей к нему в руки книге на неизвестном языке. Такие находки были крайне редки, поэтому не удивительно, что уже через полчаса профессор сидел за столом букиниста и листал пожелтевшие страницы пергамента очень древнего на вид тома.

Текст в книге, обернутой в кожу и снабженной медными уголками, был явно написан от руки, буквы и слова очень напоминали латынь, которой Каганович владел в совершенстве. Однако прочитать что-либо не удавалось — как только профессор сосредотачивался на тексте, начиналась натуральная чертовщина. Коллекционеру казалось, что буквы шевелятся. Они двигались, менялись местами, стыдливо прятались за своими товарками, а то и вовсе пропадали из вида. Если же Артур Самуилович продолжал упорствовать и не отводил взгляда от страницы, целые строчки пускались в пляс. Они выгибались дугой, извивались, словно маленькие змейки, сворачивались в клубок, заползали за край листа…

Спустя полминуты такого мельтешения у профессора начинало резать глаза, и возникала сильная головная боль. Что удивительно, приятель-букинист --">