Вячеслав Викторович Вигриян - Гражданин Империи

таксисты, отбыл в родные пенаты. Что же было дальше? Оххх… Он попробовал приподнять голову и получил новую порцию умопомрачительной боли. А дальше он помнил подъезд и цепкую руку старикана, схватившего его мертвой хваткой, и мир, разлетевшийся на тысячу осколков. И их было уже не собрать.

Голова его покоится на камне. Такой вывод Степан сделал, заставив себя титаническим усилием воли открыть левый глаз. Правый глаз он открыть не сумел. Скорее всего, именно им он приложился к все тому же камню. Точнее – каменной осыпи, на которой покоилось его истерзанное тело. Он еще чуток поелозил, заставил наконец себя принять вертикальное положение и осторожно осмотрелся. Прямо по курсу возвышался небольшой каменистый пригорок с изъеденной, словно коррозией, угловатой вершиной. А вокруг него расстилался лес. Не какая-нибудь чахлая лесопарковая растительность, покрытая сероватым налетом пыли, а именно лес. Лес с большой буквы. Гигантские, в два, а то и в три обхвата, вековые деревья тянули свои зеленые кроны в самую небесную твердь. Их разлапистые ветки намертво переплетались друг с другом, образуя сплошной, почти непроницаемый для солнечных лучей, зеленый купол. Отовсюду тянуло свежестью. Воздух просто идеально, умопомрачительно чистый, был насыщен целым сонмом неведомых ароматов. Повсюду сновали пчелы, какие-то мухи, жуки. Упитанные паукообразные твари неизвестных Степану видов заботливо плели свою паутину, ничуть не смущаясь соседства с небритым, оплывшим с жуткого перепоя, удивленно таращившегося на все это великолепие, абсолютно обалдевшим мужиком.

– Дааааа…– Степан сделал глубокий вдох и сглотнул вязкую как патока слюну.– Что же это получается? Старый придурковатый бомж похитил меня, перетащил на собственном горбу бог знает куда с целью получения выкупа? Но в таком случае почему я не связан? –

Степан внимательно осмотрел свои руки. Несколько незначительных ссадин, синяк на левом предплечье, и никаких следов веревки на запястьях. Картинка не складывалась. Ну никак не мог старикан хоть какое-то расстояние протащить его безвольное тело. Весил Степан как-никак восемьдесят шесть килограммов. Сообщники? Затащили его в машину и завезли невесть куда? Опять нестыковка. В этом случае наверняка Степан был бы сейчас тщательно упакован, с кляпом во рту и повязкой на пол-лица, исключающей процесс опознания деятелей данной преступной группировки. А он был на свободе. Никаких пут. Ничего, что указывало бы на насильственное похищение с целью выкупа. Или грабежа? Пришла в голову запоздалая мысль. Голова Степана – то ли от внештатности ситуации, то ли в результате кипучих мыслительных процессов, происходящих в ней, болеть почти перестала. А может всему виною был стресс? Как там у американцев? Чуть что – сразу стресс, сразу к психологу или в группу поддержки!

– Ну нет,– Степан тут же отмел эту, до крайности нелепую, мысль. У русского человека – и стресс? Да ни за что на свете!!! Тем более для него. Он, Степан Махров, и стресс – вообще несовместимые понятия. И мать, и учителя в школе, все в один голос твердили о его повышенной толстошкурии. Спокойствие Степана незыблемо и вечно. И не дано прошибить его ни тараном, ни очередью из АКМа. Пошатнуть его могли лишь самые зловредные исчадия Ада. Эти дети сатаны в бесконечных кабинетах с кипами ненужных бумажек, которыми побрезгует подтереть зад самая занюханная псина. Бюрократы, депутаты и прочие там «мандаты» – перхоть, безмозглые черви, пожирающие саму ткань мирозданья.

Нет, вовсе не стресс унял его мучительную головную боль. Это было любопытство. Простое любопытство человека, который попал бог знает куда и никак не может решить, что с этим делать. А делать что-то с этим было надо. Хотелось пить. Хотелось до чертиков. Так хотелось, что просто труба. Это прескверный господин пожаловал в гости. И имя ему в простонародье: СУШНЯК.

Боясь потревожить окружающее благолепие, Степан тихо выругался в адрес вчерашнего сотоварища, угостившего его убойным количеством армянского коньяка. Потом выругался еще раз. Просто так, для проформы. Пить не перехотелось, но на душе слегка полегчало. Итак, что мы имеем? Он пошарил по карманам и с удовлетворением обнаружил в боковом кармане куртки нетронутую заначку – четыре купюры по пятьдесят долларов. Похитители (если имело место похищение конечно) отчего-то на них не позарились. В брючном же

--">