Валерий Валентинович Кашпур - Лунубь

Валерий Кашпур ЛУНУБЬ

«Ванечка, проснись». Ветров открыл глаза и в голубоватом сумраке увидел плотно подогнанные доски. «Что это? Крышка гроба в плохом сне? Нет, слишком широко для крышки. Потолок. Где нежная поверхность из бежевого пеноплена?»

Мозг, ещё не очнувшийся от сонной одури, в поисках ответа обратился внутрь организма, обнаружил похмельную сухость во рту и, используя это ощущение как опорную точку, принялся ориентировать хозяина в пространстве-времени. «Ты не в городской квартире, Ваня. Ты в своём загородном доме. Обмывал вчера новую крышу с Михалычем. Помнишь, ведь, вон ту доску со здоровенным пятном сучка? Молодец, сам подшивал потолок, пытался вогнать в него гвоздь и стукнул молотком по пальцу. Палец до сих пор болит, зараза, хотя Олюшка приложила лёд и тщательно перевязала ссадину. Где Олюшка?»

Ветров повернул голову и встретился с огромными, полными ужаса, глазами жены.

— Ваня, там кто-то ходит… — сказала она свистящим шёпотом.

— Что, опять ворюги? — Ветров окончательно проснулся и сладко зевнул. — Надоели эти селяне до смерти. Ну, осталось там полкуба известкового раствора. Пусть тащат себе на здоровье, всё равно штукатурка уже окончена.

— Неет, это по крыше кто-то ходит.

Прислушался. Да, действительно. Мелкие шажки над головой. Очень-очень лёгкие. Пум-пум. Если был бы шифер, ничего бы не услышал, а тут оцинкованное железо!

— Это птица, Оль, чайка с моря прилетела, спи.

— Нет, Ванечка, чайки ночью спят.

— Ну, хорошо, сова значит.

— Какая сова? Степь вокруг.

— А это сельская сова. Живёт у кого-то на чердаке и с крыш мышей по ночам ловит.

— Тсс… — Оля приложила пальчик к его губам. — Сейчас услышишь, что дальше будет.

Заинтересованный, Ветров подпёр рукой голову, прислушался. Шажки смолкли, воцарилась тишина. Нет, не полнейшая конечно. Мерное жужжание. Может быть холодильник, а может быть трактор вдалеке. Или вот, кажется, скрипнула половица. Свежее дерево укладывается в настил? А если нет? Что-то шуршит на кухне. Рабочая гипотеза — ночная бабочка стучит по стеклу. Как уху городского человека разобраться в этих шумах?

Он уже собирался зажигать свет и идти воевать с половицами, бабочками и Карлсоном-который-живёт-на-крыше, когда ужасная возня наполнила дом шумом отчаянной борьбы. Кто-то бился, царапал железо крыши. Что-то покатилось по скату, гулко стукнулось о козырёк зимнего сада и всё стихло.

— Лу-ну-бь..

— Чего? — Ветров воззрился на жену. — Ты что, знаешь что это?

— Да. Прошлой ночью было тоже самое.

— Почему я ничего не слышал?

— Да тебя после стройки пушкой не разбудишь, а я от страха сейчас умру.

— Ну и что это за «лунубь»?

— Лунубь, это дух такой местный. Он прилетает, когда полная луна и стучится об крышу.

Полный бред! Ветров посмотрел в окно. Луна как назло, присутствовала. Огромный диск бесцеремонно, прожектором с караульной вышки, светил в окно. Ветров встал, решительно распахнул створки и осмотрел крышу зимнего сада. Ничего и никого. Цинк блестит в лунном свете, а запах полыни слегка кружит голову.

— А что ему надо, этому духу? — спросил он, доставая сигарету.

— Никто не знает. Тут лет десять назад забили ночью целое стадо коров. Вот после этого и началось — Ольга обхватила согнутые ноги руками и положила подбородок на колени.

— И кто же тебя просветил об этом? — Ветров закурил, пустил злую струйку дыма в полынный букет степи.

— Продавщица из сельмага. Я ей рассказала про этот ужас. Говорит, что только заговоренная вода и может помочь. Её надо в краску добавить и крышу покрасить.

— Ну ты даёшь! Экранировка святой водой от дьявольского излучения? А ещё учительница! И ты поверила в эту белиберду?

— А твоя теория сельской совы, господин кандидат наук, лучше?

Сделав глубокую затяжку, Ветров самокритично признался самому себе, что отсутствие крови не позволяет развивать теории о пернатых хищниках, ловящих мышей-лунатиков на крышах. Он решил отработать версию своего оппонента — продавщицы сельмага.

— Ну, хорошо, а кто заговаривает эту воду?

— Жена Михалыча, Степанида Лукинична.

— Всё, давай спать, Олечкин. Завтра я разберусь со всеми духами — мужественным жестом Ветров бросил окурок в ночь. Утром он должен был с Михалычем договориться об изготовлении отливов. Лучшей возможности прояснить ситуацию не придумаешь.

Первый строитель на селе, --">