Владимир Острин - Солнце Тартарии

Владимир Острин

Солнце Тартарии

Повесть

Над Тартарией не восходит солнце. Не видят жители Тартарии и луны. Из-за дыма от бесчисленных пожаров здесь не видно даже горизонта. Но народ не сетует на такое положение дел – он давно привык и попросту мирится с неизбежным. Летом местные носят легкие рубашки, зимой – кутаются в теплые тулупы и повязывает на шею тугие шарфы, но когда бы и куда бы ни выходили они из дому, никогда не забывают надеть хороший респиратор. И давно уже не пытаются отличить, что падает с неба – снег или пепел.

Окраины Тартарии пестры и многолики, но центральная часть – особенно это касается местных пейзажей – столь статична и монотонна, что некоторые иностранцы теряются в здешних местах и годами блуждают между одинаковыми городами не в силах определить свое истинное местоположение. Некоторые пропадают навеки. Здесь нет лесов и гор, степей и лугов – лишь бело-зеленое море борщевика, простирающееся на многие сотни километров, ядовитыми волнами колышется от горизонта до горизонта. А в этом море – то змеей тянущаяся речушка, то острова левиафанских помоек, то серый город, связанный с другими такими же городами вновь и вновь зарастающей трассой.

Причем борщевик в Тартарии не простой, а особенный. Когда-то выведенный недальновидными селекционерами на корм скоту, он вырвался из тесных загонов цивилизации, и принялся исподволь заселять местные просторы. Страшная внутривидовая конкуренция помножилась на химические раздражители от свалок, уже тогда в обилии разбросанных по стране. Так стебли стали еще толще, листья еще шире, сок еще ядовитее, а страшные ожоги от него еще опаснее. Говорят, некоторые экземпляры, достигают десяти метров в высоту. А распространяться борщевик стал еще быстрее и на новых землях укоренялся так крепко, как никогда ранее.

В общем, когда спохватились, было как всегда поздно. Международные организации помогать в решении проблемы отказывались – не напрямую, конечно, а произнося непонятную мантру, сплошь состоящую из экономических и ботанических терминов – и ограничились контролем сорняка у границ Тартарии. К тому же зарубежные активисты развернули масштабную кампанию в защиту прав растений, и как-то раз даже закидали тартарское посольство семенами борщевика.

Вдобавок в государстве грянул экономический кризис. Природные ресурсы, которые Тартария экспортировала за границу, обеспечивая тем самым сравнительно безбедное существование для некоторой части населения стали мало кому нужны – мировая энергетика перешла на новый уровень и потребности тоже изменились. Если никель и алюминий у Тартарии еще худо-бедно покупали, то нефть и газ вежливо предложили оставить себе. Растерянные элиты во главе с непревзойденным и мужественным кормчим, почти исчерпав возможности своего стратегического планирования, все же нашли выход.

Часть территорий продав партнерам, – ради легальности сделок пришлось откопать в пыльных архивах договоры вековой давности – правительство предложило использовать неохватные просторы для утилизации мусора. И со всех частей света потекли в Тартарию поезда, баржи и фуры, нагруженные бытовыми отходами, устаревшей электроникой, различными химикатами и продуктами деятельности атомных электростанций. По всему государству росли огромные циклопические свалки, настолько токсичные, что даже борщевику не удавалось их колонизировать. И тянулись к помойкам бесчисленные караваны наполненных доверху самосвалов. Так воплотилась давняя мечта кормчего о единении на необъятных просторах Тартарии Востока и Запада, и с тех пор пост верховного правителя государства стал именоваться не иначе, как лордхан.

Разумеется, столь радикальные реформы не могли не отразиться на политической жизни. Едва народ узнал о новом положении дел, как начались бунты, демонстрации, стычки с полицией, строительство баррикад. В некоторые города даже пришлось вводить танки. Но вожаки протеста, к сожалению, были людьми безвольными и трусливыми и не смогли бы взять власть, даже если бы та сама упала в их потные и липкие от страха руки. Восстание не закончилось ничем и через пару месяцев люди разбрелись по домам. Лордхан, издавна славившийся восточным коварством, пообещал всем бунтовщикам прощение и отпустил их с миром. Даже сказал что-то сочувствующее. Дескать,