(Ulla Lovisa) - По следу невидимки (СИ)

========== ЧАСТЬ 1. Глава 1. Счастливое неведение. ==========

Первое, что она ощутила предельно ясно — ей было невыносимо жарко. Футболка, пропитанная жаркой влагой, прилипла к спине, волосы взмокли, а в пересохшем горле торопливо пульсировало сердце. Ей потребовалось мгновение, чтобы вырваться из вязкого сна и осознать, что на прикроватной тумбе настойчиво звонил её мобильный. В комнате царила кромешная темнота, снаружи ещё не наступило утро субботы, а так, даже не поднимая трубки, она отчетливо понимала, к чему всё шло.

— Детектив Дженис Уокер, — хрипло ответила она, прижимая телефон к уху и свешивая ноги с кровати. На обратном конце кто-то протяжно шмыгнул носом, коротко кашлянул и только потом сдавлено и хрипло заговорил.

Вслушиваясь в простуженный голос дежурного диспетчера, Дженис встала и, старательно в темноте огибая мебель, направилась на кухню. Её мучили жажда и неясное тревожное послевкусие сна. А ещё терзало то, что она обещала субботу Эмори. Но теперь вместо сдержать слово, ей придется разбудить его в такую бесстыдную рань и тащить невесть куда — вздумалось же чертовому Блэнкеншипу переехать за город!

Толкнув кран и подставив под него стакан, Дженис, зевая, на автомате поддакивала диспетчеру. Да, она запомнила адрес. Да, она поняла, что криминалисты будут только после восьми. Да, она уже выезжает. Вода переполнила стакан и холодным потоком потекла на её пальцы. Уокер зашипела и порывисто закрыла кран.

Четыре года назад она едва на части не разорвалась в своём неотступном стремлении получить жетон детектива, но теперь в такие моменты искренне скучала по службе в патруле, где её смены были четко обозначены временными рамками, график был известным на месяц вперед, из постели по утрам вытягивал только заранее наведенный будильник. Четыре года назад она не имела представления о том, что её жизнь обернется вот так.

В последний раз снимая свою форму и сдавая ключи от казенной машины, она ещё не встретила Блэнкеншипа, не знала, что спустя всего одиннадцать месяцев после знакомства родит от него Эмори, и что спустя ещё шесть месяцев у них всё окончательно развалится. Она не знала, что в двадцать восемь будет матерью-одиночкой. Не знала, как тяжело будет в такие ранние часы поднимать сына из кровати и, стараясь сохранить последние хрупкие мгновения его сна, на руках донести до машины. Не знала, как быстро он будет расти, а оттого насколько тяжелым будет становиться, каким тревожным будет его сон, и каким расстроенным Эмори будет после таких встрясок. Черт побери, она не знала ничего из этого. Но была вынуждена через всё это проходить. Снова и снова.

Залпом выпив весь стакан и утершись рукой, Дженис вернулась в свою спальню, а оттуда — в ванную комнату. Здесь она наконец включила свет, и первые минуты, сев на унитаз, провела жмурясь холодному свечению ламп, остро впивающемуся в глаза.

Поступая в полицейскую академию, Дженис Уокер наивно полагала, что вместе с физической силой и выдержкой автоматически в комплекте врожденных качеств ей было даровано стальное умение абстрагироваться. Но не испытывать тошноты от вида размозженной по асфальту головы пренебрегшего шлемом мотоциклиста не было равно не вспоминать его после в выходной или бессонной ночью. Оказалось, чтобы оттеснять реалии работы от повседневной жизни, следовало прикладывать определенные усилия. Дженис училась это делать. Впрочем, то, о чём она сознательно не вспоминала, ей нередко подкидывало подсознание — как сегодняшний кошмарный сон. Умываясь и чистя зубы обжигающе ментоловой пастой, Уокер выталкивала его обрывки из головы. Та была нужна ей ясной и работающей, а это означало две вещи: короткий контрастный душ и крепкий черный кофе.

Времени на то, чтобы выпить его дома из любимой большой кружки вместе с завтраком, у Дженис не оставалось. А потому она перелила черную парующую жижу в один из одноразовых стаканчиков, которые сохраняла как раз на подобный случай, и сунула в пакет наобум вытянутые из шкафа одежду и обувь для Эмори. Полностью собравшись, неповоротливая в тяжелой не промокающей куртке, с повисшем с шеи жетоном и продетым в кобуру пистолетом, гулко ступая в ботинках, она вошла в комнату сына.

Тот тесно скрутившимся в комок силуэтом терялся под одеялом с бэтменами. Из угла комнаты мягко

--">